— Ишь, вы, мокрухи! Нашли кого жалеть. Они бы нас тут сейчас всех зарыли и фамилию не спросили!

— Жалко, люди же…

— Да какие же они люди, если себе подобных вот так запросто топором рубят?

Работали недолго. Укладывая тела в яму, дед Павел и Иван Панов спустились вниз, принимать покойников. Гришка и Иван Мамаев были внизу. Третьим спускали бандита, кого Иван Мамаев ударил ножом в грудь. Поправляя ему еще теплые руки, дед Павел нагнулся над ним. Непонятным образом ладонь правой руки бандита попала за пазуху деду, где лежали документы и деньги. Дед Павел чертыхнулся, выкинул мертвую руку из-под куртки, брезгливо поморщился:

— Ишь как! Уже мертвяк, а все одно рукой в карман лезет. Видать, прииск желает наш заиметь.

— Привычка, — угрюмо пошутил Иван Мамаев.

Яма была узкая, неглубокая, около полутора метров высотой.

— Может, углубить? — предложил Иван Панов.

— Не надо. Не вылезут! — заверил дед Павел. — Землица тяжела!

На дно могилы положили двоих налетчиков. На них — двух других. Молодуху — сверху. В три лопаты быстро засыпав яму землей, мужики аккуратно заложили место дерном, закидали сучьями. Дед Павел с женщинами натаскали валежник, сверху набросали павших деревьев, какие-то коряги, камни, кочки. Кто будет проезжать или проходить мимо — обязательно объедет стороной, не заметит, что здесь могила.

Закончив работу, все шестеро троекратно перекрестились:

— Царствие Небесное! Да пусть им простит Господь все их прегрешения!

— Что с лошадьми делать? — сухо спросил Иван Панов.

— Надо стреножить и отвязать, — мудро заметил дед Павел. — Пока до деревни допрыгают, мы уже дома будем.

— А ну, как хватятся, что без всадников?

— Одначесь в этом сосняке трудно могилу найти… Вон, над горой тучи свинцовые, снег будет, — угрюмо заметил дед Павел, и позвал: — Ладно, братцы, надо в путь шествовать. Чем быстрее пойдем, тем для нас лучше! — и предупредил: — Кто будет допытывать, мы ничего не видели и не знаем!

Осторожно осмотревшись перед выходом на дорогу, наши путники погнали обоз в свою сторону. Черный конь со звездочкой во лбу неторопливо побежал сзади:

— Эх, тудыт твою через коромысло! — выругался дед Павел. — А ентого мерина забыли стреножить!

— Как же его стреножишь, если он в руки не дается? — развел руками Гришка и опять попробовал поймать коня.

Вороной мерин отскочил на несколько шагов, захрипел, закопытил на месте. Прогнать коня Гришке тоже не удалось. Воронок со звездочкой во лбу не уходил, крутился вокруг обоза, вероятно, выискивая своего хозяина.

— Что делать будем? — нервно спросил Иван Мамаев. — Не дай бог, кто сейчас поедет, увидит нас с этим мерином… Да и попона приметная.

— Черт знает, — с досадой почесал затылок дед Павел. — Жалко коня, да, видно, делать нечего. Вот, Гришка, возьми калач, пойдет за калачом в тайгу-то?

Гришка бросил кусок хлеба коню под ноги, тот наклонился, подобрал угощение бархатными губами, стал есть. Он отломил еще, протянул руку, поманил мерина к себе. Тот вытянул морду, сделал шаг навстречу, но дальше не пошел.

— Мани, мани его за собой! — озираясь в оба конца дороги, торопил дед Павел.

Гришка пошел в бор, поманил воронка хлебом. Конь шагнул за ним.

— А что дальше-то делать?! Ну, идет он за мной, а потом что?

— Вот дырявая голова! — выругался дед. — А револьверт у тебя зачем?

— Ты что, хочешь, чтобы он коня убил? — холодея душой, спросил Иван Панов.

— А ты что, хочешь, чтобы нам из-за этого коня салазки завернули? На кедрах повесили?

Все замолчали. Гришка качнул головой, поманил воронка за собой в густой лес.

Вскоре где-то глубоко и сухо щелкнул одинокий выстрел. Через некоторое время вернулся Гришка, молча сел на свою подводу, взял у Марии вожжи, холодно бросил:

— Ну, что стоим? Поехали!

Обоз быстро пошел по глухой лесной дороге. Впереди Иван Мамаев. За ним дед Павел. Третьими ехали Гришка и Мария Усольцевы. Замыкали шествие, как всегда, Иван и Наталья Пановы.

Проехав некоторое расстояние, Наталья вдруг потянула Ивана за рукав, с широко открытыми глазами, волнуясь, спешно заговорила:

— Вспомнила! Вспомнила!

— Что? — натягивая вожжи, спросил у нее Иван.

— Я этого коня черного со звездочкой во лбу там, в Сисиме, видела… С бородатым мужиком возле скалы!

Впереди, навстречу, показалась первая, ранняя подвода.

Дорога от Большой Ини до Курагино — двадцать пять верст. Перед Курагино, через реку Тубу — паромная переправа. От Курагино до таежного поселка Кордово через перевалы еще тридцать верст на телеге проехать можно. А там, дай бог ноги! Заканчивается примитивная дорога. В глубь тайги, на золотые прииски, можно добраться верхом на лошади или пешком. Груз в лучшем случае перевозится вьючно или на спине. Массовое снабжение товаром и продуктами возможно лишь зимой, обозами, по руслам замерзших рек. Поэтому недолго хранятся крупы, мука, макароны, тушенка и ткани на приисковых складах. Не залеживается товар. Люди тайги набирают продукты впрок, с запасом. Никто не знает: придет ли караван с товаром будущей зимой? Если хочешь приобрести что-то новое, необычное, порадовать себя и семью фруктовыми деликатесами, купить какую-то новую вещь, поиметь деньгу за орех, тогда собирайся, дуй — не стой, в уездный город на рынок. Если есть конь, за два дня в один конец доберешься. Пешком гораздо больше время убьешь.

Возвращаются наши обозники из города. Неделя уже, как в пути. Завтра утром купленный в городе товар ляжет на спины лошадей, телеги останутся у родственников в Кордово. Дальше на прииски вдоль рек ведет конная тропа, на повозке не проехать. Идти придется пешком. Лошади пойдут на поводах.

Настроение у наших героев сумрачное. Утренняя трагедия чугунными пластинами давит на души всех путников. Сердца жжет каленое железо. Сознание обжигает расплавленный свинец: «Правильно ли поступили?». Горячий разум отвечает набатом низкотонального колокола: «А разве был выбор?!».

В Кордово приехали затемно. Над таежным поселком сгустилась непроглядная ночь. Из невидимой черноты посыпались мокрые хлопья снега: зима на носу! Дом свояка Ивана Зырянова находится посредине деревни, у самой дороги длинной, грязной улицы. Чувствуя отдых, последнюю часть пути уставшие лошади пошли быстрее. Копыта животных в жиже чавкают, телеги на ухабах подпрыгивают. Поселковые собаки обоз громким лаем сопровождают. В домах керосиновые лампы гаснут: кто там, на ночь глядя? В глухой таежной деревушке любой проезжий путник на примете. В какое время суток не появишься, утром все знать будут, кто, куда, откуда и зачем был.

К воротам Зыряновского дома подъехали не сразу. Иван Мамаев в темноте долго искал родственников, всякий раз стучал не туда, но в итоге добился нужного. Плотный, высокий, тесовый забор окружает хозяйство Ивана. Так заведено в проезжих поселках: как можно лучше оградиться от дурного глаза. По улице Кордово много разного люда проходит. Одни на золотые прииска, в тайгу. Другие, наоборот, поближе к цивилизации. Кто знает, что на уме у прохожего? Кто-то с добром постучится. Второй позавидует. Третий порчу наведет.