предупреждал, что так может произойти». Он несколько раз сильно подергал за верёвку, но безрезультатно. Её тетива напряглась, но не подалась назад ни на вершок.

— А ну, давайте вместе, — крикнул он уланам, и уже несколько человек пытались вытянуть Павла назад.

Однако и общие усилия закончились ничем.

— Надо лезть туда, смотреть, в чём дело, — крикнул Орешкин. — Скорее всего обвал, но надо точно выяснить, какова ситуация на самом деле. Сотников, — обратился он к поручику, — если я через десять минут не появлюсь, лезете за мной. Но аккуратно.

— Так точно, — отдал честь младший офицер.

А капитан был уже в лазе. Он встал на четвереньки, умудряясь держать зажжённую свечу, и максимально быстро рванул вперёд. Саженей[5] примерно через двадцать увидел край верёвки, уходящий в земляной завал. Покричал полковника, ничего не услышав в ответ, попробовал рукой рыхлость грунта. Затем воткнул горящую свечу с левой стороны в земляной пол, развернулся и на карачках, быстро-быстро полез на свет. Едва вылезши, он, даже не отдышавшись, начал отдавать приказания.

— Вы трое, — показал пальцем капитан, — скачете во весь опор на Зимовейский хутор и берёте там несколько вёдер. И пулей назад. Вы двое, — снова ткнул пальцем Орешкин на следующих улан, — несётесь в полк и возвращаетесь сюда с лекарем. Не мешкать, каждая секунда может быть дорога. И вы втроём, — окликнул он очередных воинов, — везёте сюда из Зимовейского подводу. Выполнять живо, — закончил он с курьерами. — А остальным предстоит откапывать завал и выносить землю. Она там рыхлая, копать будет легко. Свод, я посмотрел, надёжный. Больше завалов быть не должно. Ну, а если вдруг что случится, выручим. Первым иду я, как только устану, меня меняет следующий. Сотников, подготовишь мне замену. И следом за мной лезет улан выгребать землю, пока руками. Потом будут вёдра. Никому не зевать, будем надеяться, что их высокоблагородие ещё жив.

— Эх, полковник, полковник, на кой ляд вы туда полезли. Ведь я же вас предупреждал, — уже про себя думал Орешкин, ползя по лазу.

Однако ничто это спасти Павла уже не могло. Его душа отделилась от бренного тела и теперь металась по замкнутому подземному ходу, пытаясь найти выход. А сама телесная оболочка была надёжно погребена под многокилограммовой земляной массой.

____________________________________________________________

[1]Срубники, катакомбники — представители культурно-исторической общности бронзового века.

[2]Балты — группа народностей, говорящих на балтийских языках, осевших на землях древней Руси. Яркие представители — латыши, литовцы, пруссы. Потомки племён, носителей шнуровой керамики.

[3]Финно-угры — одна из самых больших этногрупп в Европе, говорящая на финно-угорских языках. Яркие представители — финны, венгры, карелы, мордва, меря, мещера, удмурты и т.д.

[4]Коронные войска — личное войско короля Речи Посполитой.

[5]Сажень — 213,36 см.

Глава 28

Сознание вернулось неохотно. Павлуху словно кто-то толкнул в плечо. И от этого неприятного ощущения он открыл глаза. Перед ним стоял высокий пожилой человек в украшенном золотом одеянии. В том, что это было именно золото, Пашка даже не сомневался. В правой руке он держал короткий широкий меч, очень смахивающий на акинак,[1] изображения которых Павлик часто видел на фотографиях археологов в интернете. И которые сам очень мечтал когда-нибудь отыскать. Однако так пока ещё и не находил.

Мужчина снова пнул его кожаным сапогом в плечо и произнёс: «Так и будешь здесь лежать, словно собака, или подымешься на ноги?» Павлуха, превозмогая ватность в членах, неловко поднялся.

— Как тебя зовут, воин? И зачем ты потревожил мой вечный покой?

Пашка растерялся. «Куда он на сей раз попал?» Последнее, что он помнил, это как лез по узкому полутёмному ходу и был засыпан землёй. А сейчас он стоял в просторной светлой зале с каким-то непонятным незнакомцем.

— Меня зовут Павел, — наконец нерешительно произнёс он, думая, как бы правильно ответить на второй вопрос.

— Павел? — перебил его мужчина. — Совсем не скифское имя. И на грека ты тоже не похож. Выходит, ты из тех же мерзких собак, которые приходили за моим золотом? — грозно произнёс воин. «Херасе», — ёкнуло сердце у Павлика. «Вот это переплёт. Какие на фиг скифы? XIX век на дворе».

Но, похоже, мужчина не шутил. Он угрожающе направил на Павла меч и чуть прищурил глаза, словно выбирая место куда ударить.

— Секунду, уважаемый, секунду, — выставил Пашка вперёд руки. — Да, я не скиф, я русский, — и чувствуя непонимание в глазах собеседника, добавил, — ну, славянин. И я вовсе пришёл сюда не с целью грабить вас, — пришлось несколько солгать Павлику, выкручиваясь из неудобной ситуации. — Я залез сюда больше в целях изучения, так сказать, культурного наследия прошлых времён.

Это было уже немного правдой. Совсем немного.

— Что ты мелешь? — угрожающе замахнулся скиф. — Какое наследие, у меня полно своих наследников — скифов. Но они бы никогда не посмели потревожить мой покой.

Видя, что разговор принимает нежелательный оборот и заходит в тупик, Павлуха попробовал переменить тему.

— А с кем имею честь общаться? Я представился, а вы нет, — попробовал улыбнуться он.

— Ты даже не знаешь имени того, к кому пожаловал в гости, — враждебно покачал головой воин. — Я Араксай, сын Агаэта, царь могущественных скифов. Известно ль тебе моё имя? — тут же добавил он.

— Боюсь, что нет, — снова улыбнулся Пашка. — Дело в том, что вы давно уже умерли, а на кургане нет памятника или хотя бы таблички с вашим именем. Откуда мне о вас знать?

— И тебе неизвестны мои славные дела и великие битвы с могучими киммерийцами?[2]

Павлуша отрицательно покачал головой. Пожилой скиф, показалось, погрустнел.

— Секунду, — вдруг опомнился Павел, — а если вы уже давно почили в бозе,[3] как я могу с вами разговаривать?

— А это потому, что ты тоже прибыл в страну вечнозелёных степей и молодых кобылиц. Но так как ты окончил свою жизнь в моих покоях, то я являюсь твоим первым встречным на вечной дороге воина.

Павлуха похолодел. Осознание того, что он покинул человеческий мир и ушёл в загробную жизнь, больно ударило по голове и сердцу. Сознание на миг помутилось. Значит, он больше никогда не сумеет увидеть и обнять своих родных, не выпьет кружечку холодного пива в выходной, не сгоняет с друзьями на коп. На глаза навернулись предательские слёзы.