Как всё просто… Однако есть один маленький, но всё меняющий нюанс.

— Шарге мёртв.

— Официально.

И тут я похолодел вторично.

— Что?

Как говорится, если мысль не укладывается в голове, попробуйте расположить её вдоль спинного мозга. Я попробовал и едва не замёрз.

— У меня есть друзья в Ордене… — Короткая улыбка, за которой последовала шутка: — Можно даже сказать, дальние родственники… — Шутка для понимающих слушателей получилась грустной. — От которых я узнал, что в студии ты говорил не с Винсентом.

— Это тоже был голем, — догадался я.

— Находящийся под полным управлением оператора, — подтвердил Тыжеумер. — Когда в студию ворвались чуды, Шарге прервал связь и ушёл.

— Зачем же чуды скрыли его бегство? Решили не позориться?

— Дали понять Шарге, что не станут его искать. — Клопицкий глотнул кофе. — Ты ведь помнишь ту историю…

Учитывая, что я на ней чуть голову не сложил, фраза Тыжеумера показалась мне образцом ехидства.

— Чуды примерили обстоятельства Винсента на себя и признали его право на месть. Однако делишки Шарге вышли за пределы компетенции Ордена, его ждал суд, и рыжие решили помочь сородичу.

— Если всё, что ты сказал, — правда, от помощи чудов всем стало хуже.

— Им простительно, — усмехнулся Тыжеумер. — Это ведь не они придумали поговорку про дорогу в ад.

— Тоже верно, — рассмеялся я. — Так и есть.

— Но участие Шарге ещё под вопросом… — Клопицкий помолчал, после чего жёстко произнёс: — А теперь я хочу услышать от тебя всю правду. Я хочу знать, что ты раскопал в Питере?

* * *

База дружины домена Сокольники

Москва, Богородское шоссе,

27 апреля, среда, 15.52

На просьбу описать одним-единственным словом мужскую половину Зелёного Дома большинство обитателей Тайного Города, вне всякого сомнения, использовало бы понятие «мощь». И не ошиблось бы, поскольку обладающие феноменальной физической силой люды привыкли полагаться на неё в решении любых насущных вопросов: хоть шкаф передвинуть, хоть Гренландию на карте отыскать, и тем напоминали благородных чудов из ложи Драконов, тоже здоровяков, но более вымуштрованных. Однако в отношении Мечеслава, повелителя домена Сокольники, стандартное правило не срабатывало. Нет, внешне всё было как положено: впечатляющий рост, широченные плечи, светлые волосы, мутно-зелёные глаза и общее впечатление недалёкого увальня. Но при этом все отмечали глубокий ум и расчётливость барона, благодаря которым он не только содержал в идеальном порядке свой домен и приумножил наследие предков, но и в дворцовых интригах преуспел настолько, что теперь уже при всём желании не смог бы ограничиться стандартными для принцев-консортов церемониальными и репродуктивными функциями.

Да и желания у него такого не было.

Мечеслав всегда знал, чего хочет, умел добиваться поставленной цели, однако семейная традиция принятия импульсивных решений никуда не делась, и периодически барон «радовал» друзей и недругов, мягко говоря, непродуманными решениями.

— Я возьму свой кинжал, — не терпящим возражений тоном произнёс Мечеслав. — Так будет.

Никто из подданных Зелёного Дома не рискнул бы продолжить спор, услышав настолько категоричное заявление без пяти минут венценосного супруга, но шас Манир Турчи вот уже полвека обшивал элиту Тайного Города, повидал немало важных особ и давно перестал реагировать на их капризы так, как им хотелось бы.

Внимательно выслушав короткое, но ёмкое заявление, Манир поправил балансирующие на кончике носа очки в простенькой металлической оправе, кивнул, изображая согласие, после чего плавно перешёл в наступление:

— Два месяца я тщательно работал над вашим свадебным образом, барон, я точно знаю, как вы будете выглядеть перед Колодцем Дождей и как на троне, каким вы предстанете на дворцовой площади при солнечном свете и что потребуется изменить, чтобы во время танца вы оставались столь же величественным. Я изучил ваш маршрут, я знаю каждый ваш жест и каждую складку, что появится на вашем облачении, местоположение каждой пуговицы и пряжки. Ваш костюм рассчитан с атомной точностью.

— Именно поэтому я к вам и обратился, Манир.

— Но ваш кинжал в созданный мною образ не вписывается, — нанёс главный удар Турчи. — Вы пойдёте с тем оружием, которое я приготовил.

С изящным, как змея, клинком, рукоять и ножны которого обильно покрывали изумруды и позолота. Создав великолепное облачение, кутюрье предлагал использовать в нём классический церемониальный клинок, прекрасно вписавшийся бы в парадную картину «Свадьба Её величества королевы Всеславы и барона Мечеслава», и не собирался уступать.

— В мой образ вписывается только одно оружие — это. — Барон кивнул на кинжал раздора. — Я возьму его.

Скромное, неброское оружие. Боевое оружие, абсолютно чужое и неуместное на пафосных церемониях. Чуть изогнутый клинок, обтянутая шершавой кожей рукоять, потёртые ножны… Внешний вид кинжала вгонял портного в истерику и рушил созданное его гением воплощение прекрасного принца.

— Барон, вы хотите выглядеть идеально или просто прийти на свадьбу?

— На первой встрече я предупреждал насчёт кинжала.

— Я обещал подумать.

— А я сказал, что думать нечего: во время церемонии я буду вооружён именно этим клинком.

— Насколько я помню, нас ожидает праздник, а не побоище.

— Поэтому только кинжал, — пожал плечами Мечеслав. Он взял оружие, провел пальцем по ножнам, улыбнулся и продолжил: — Все мужчины моего рода давали свадебную клятву, положив левую ладонь на эту рукоять. Все мужчины моего рода называли этот кинжал единственным другом, верили, что он не подведёт, и он не подводил. Этот кинжал выпил больше крови, что все масаны мира, спасал жизнь едва ли не всем моим предкам, ни разу нас не предавал, и я не предам его. Он мой друг, Манир, и он будет рядом на главном событии моей жизни.

Кутюрье глубоко вздохнул, показывая, как трудно даётся ему лёгкая уступка, и через силу предложил:

— Я сошью вам новые ножны.

— Нет.

— Тогда я уйду и не стану доделывать костюм.

— Тогда я вас повешу.

Но напугать портного оказалось не так-то просто.

— Я — шас, а в Тёмном Дворе плохо относятся к тем, кто вешает их вассалов, — гордо заявил Турчи.

— А у меня скоро свадьба, — парировал Мечеслав. — Не сомневаюсь, Сантьяга спишет инцидент на естественный в данных обстоятельствах срыв. — Барон помолчал и многозначительно добавил: — Нервный срыв.

Манир поджал губы.

Вполне возможно, что если бы сей занимательный диалог случился в роскошной квартире, каковыми обыкновенно владели повелители доменов, или в загородном особняке, до которых они так же были охочи, или хотя бы в штаб-квартире домена, старый шас проявил бы большую твердость, но Мечеслав пригласил кутюрье на базу дружины, защищённую по самому последнему слову техники и магии, переполненную бойцами, оружием и суровостью, и это обстоятельство всерьёз угнетало миролюбивого шаса. Казарма, тир, спортивный зал, фехтовальный зал, арсенал, устав караульной службы и плакаты патриотической направленности создавали у хозяев базы военно-полевое настроение, в которое легко и без затей вписывалась экзекуция над говорливым гостем. «Забор покрасили? Так точно! Учебные стрельбы провели? Так точно! Шаса повесили? Не извольте беспокоиться…»