Додж превратила меня в зверя, ослепленного причиненной ему болью» И самое интересно», что это даже не моя боль. Щека не считается, меня раньше били больнее. Но то, что она сделала с Мисколо, с Анджеликой и с Мейером, я не могу простить и не могу оправдать ни чувствами, ни разумом. Эту боль причинил Неодушевленный предмет по имени Вирджиния Додж живым человеческим существам, которые не сделали ничего плохого этому предмету. Они просто находились в одной комнате с ним, и он использовал их, превратив в ничто

Вот почему я ненавижу так сильно.

Я ненавижу, потому что я._ и все прочие в этой комнате., позволили этой дряни так унизить нас, лишить человеческого облика, человеческого достоинства, дарованного богом, и когда мы подчинились ей, то все, и я в том числе, стали просто кучей дерьма

Я здесь, Вирджиния Додж.

Меня зовут Коттон Хейвз, и я стопроцентный белый американец, протестант, воспитанный богобоязненными родителями, которые научили меня отличать правду от лжи, обращаться с женщинами вежливо и по-рыцарски, а ты превратила меня в дикого зверя, живущего по закону джунглей, ненавидящего тебя, готового убивать.

Жидкость в этой бутылке не может быть нитроглицерином.

Вот что я думаю, Вирджиния Додж.

Или по крайней мере что я хочу думать. Я еще не уверил себя в этом. Но я стараюсь сделать это, Вирджиния, я очень сильно стараюсь. Мне не надо уверять себя, что я тебя ненавижу. Ненависти во мне уже много и становится все больше. Берегись, Вирджиния Додж, скоро я скажу себе с полной уверенностью, что твоя бутылка с нитроглицерином — большой блеф.

Берегись, Вирджиния, потому что я убью тебя».

Ответ пришел к нему неожиданно.

Иногда так бывает.

Карелла оставил Алана Скотта в старом особняке, прошел через молчаливый дом, где царила тишина, как бывает всегда, когда в доме смерть, вошел в холл с хрустальными канделябрами и резным зеркалом. Он взял свою шляпу со столика с мраморным верхом, стоявшего перед зеркалом, думая о том, почему он сегодня надел шляпу, которую носил очень редко. Потом вспомнил, что вчера еще был без шляпы, и понял, что богатство обладает свойством внушать какую-то робость даже такому человеку, как он.

Нельзя быть нетерпимым, подумал он, мы не можем обвинять богачей в том, что им не пришлось испытать экстатическую отрешенность бедности.

Мрачно улыбаясь, он посмотрел в зеркало, надел на голову шляпу и открыл тяжелую входную дверь орехового дерева. Кругом было темно. На другом конце дорожки, ведущей к дому, горела одна лампа. Пахло горящим деревом.

Карелла смотрел на дороги, думая об осени, смолистом дыме от горящего дерева и тлеющих листьев и о том, как приятно видеть кусок сельской жизни в самом центре города. Как хорошо жить за городом и жечь опавшие осенние листья! Он оглянулся и посмотрел через плечо, туда, где находился гараж. На фоне звездного неба выделялась человеческая фигура, гигантский силуэт, один из братьев. У его ног горел небольшой костер, от которого шел смолистый дым. Один из великолепных братьев, Скотт, жег опавшие листья. Такое занятие больше подходило Роджеру или управляющему, неужели во владениях Скотта не было управляющего? Ах, какая жалость, нет управляющего, который бы жег…

Тогда-то и пришла к нему эта мысль.

Дым от горящего дерева.

Дерево.

Неужели во владениях Скотта не было управляющего? Ах. какая жалость, нет управляющего, который бы жег…

Тогда-то и пришла к нему эта мысль.

Дым от горящего дерева.

Дереве

И один из братьев сам развел костер.

Дерево, дерево! О господи, дерево, конечно!

Карелла быстро повернулся и зашагал назад по направлению к гаражу.

«Как закрыть дверь? — думал он, и догадка, становясь все яснее, вызвала широкую, почти идиотскую улыбку. — Как закрыть дверь снаружи, чтобы казалось, что она заперта изнутри?

Прежде всего надо сорвать с дверной рамы задвижку так, чтобы, когда дверь будет взломана, задвижка казалась оторванной в то время, как взламывали дверь. Это первое, что было сделано, и это полностью объясняет следы на внутренней стороне дверной рамы. Разве лом мог бы проникнуть так далеко внутрь? О чем ты думал, Карелла, идиот?

Значит, сначала надо сорвать задвижку.

Старик уже задушен и лежит на полу, в то время как убийца возится с задвижкой, осторожно отрыва' ее от рамы, чтобы она висела на одном шурупе. Позже она будет казаться действительно сорванной в то время, как взламывали дверь.

Потом на шею старика накидывается петля, один конец веревки забрасывается за балку, и убийца тянет его, чтобы он висел, на несколько футов не доставая до пола. Он очень тяжелый, но убийца такого же сложения, и адреналин, проходя по телу, прибавляет ему силы. К тому же надо поднять старика всего на несколько футов. Потом он поворачивается к двери и привязывает веревку к дверной ручке.

Старик висит на веревке на другом конце комнаты.

Убийца приоткрывает дверь. Это не очень трудно. Ему надо приоткрыть ее лишь настолько, чтобы проскользнуть сквозь щель в коридор. Теперь он выходит, и тяжесть старика тянет дверь, так что она закрывается снова. Внутри на дверной раме задвижка висит на одном шурупе.

Убийца в коридоре, и теперь перед ним новая задача: сделать так, чтобы дверь казалась запертой, чтобы он и его братья не могли открыть ее даже все вместе.

Как же решить эту задачу?

Использовать одно из древнейших приспособлений, известных человечеству.

Кто мог это сделать?

Им мог быть только тот, кто первым открыл дверь, первый, кто подошел достаточно близко, чтобы…

— Кто здесь? — спросил голос.

— Марк Скотт? — спросил, в свою очередь, Карелла.

— Да. А кто это?

— Я. Карелла.

Марк подошел ближе к костру. Дым поднимался, заслоняя его лицо. Огонь, уже догорающий, бросал дрожащие блики на его плоский лоб и скошенные скулы.

— Я думал, что вы давно ушли, — сказал Марк. В руках он держал тяжелую кочергу, которой помешивал тлеющие головни; огонь вспыхнул с новой силой, осветив желтыми бликами его лицо.

— Нет, я еще здесь.

— Что вам надо? — спросил Марк.

— Вас, — коротко ответил Карелла.

— Не понимаю.

— Вы пойдете со мной, Марк.

— Почему?

— Потому что вы убили своего отца.

— Не будьте дураком.

— Я считаю, что был очень умным, — ответил Карелла. — Вы сожгли его?

— Что я сжег? О чем вы говорите?

— Я говорю о том, как вы заперли дверь снаружи.

— У этой двери нет наружного замка, — спокойно сказал Марк.

— То, что вы использовали, было не хуже замка. И чем сильнее нажимать на него, тем он становился эффективнее, тем