доктора, она делала снимки, однако не интерьеров, а расположения коридоров и комнат.

– А что у вас там? – спросила она, указав на дверь, которая вела в другое крыло – в ней, в отличие от прочих, небольшого, забранного стеклом с мелкой сеткой окошка не было.

Заместитель главного врача улыбнулся:

– Отделение для особых случаев, куда мы, однако, попасть не сможем…

Анжела вдруг поняла: если Ирину где и держали, то, вероятно, именно там.

Наконец после двух с лишним часов ее визит подходил к концу. Она многое увидела, но на след Ирины так и не напала.

Не спрашивать же в лоб, где они держат похищенную девушку?

Если и спросит, то вряд ли скажут. Да и она знала где: в отделении для особых случаев.

– Вы не возражаете, если я сделаю еще несколько снимков парка? Например, вон той милой беседки и мостика!

Она махнула рукой в глубину парка, а работница пресс-службы посмотрела на часы.

– Да, конечно же. Однако у меня сейчас совещание…

Анжела заверила ее:

– Рада, что вы уделили мне столько времени! Я недолго и как только сфотографирую эту милую беседку и мостик, то покину территорию клиники!

Пожелав ей всего самого наилучшего и заверив, что пресс-служба получит экземпляр «Дискавери» с фотографиями клиники, Анжела проводила особу взглядом.

Наконец-то оставила ее одну.

Она двинулась в направлении беседки, даже сделала ряд фотографий, то и дело посматривая в направлении клиники.

Как бы туда проникнуть?

Ее взгляд упал на садовника, который трудился над одним из кустов.

Ну да, убийца – садовник.

Она заметила карточку-ключ, которая висела на куртке рабочей формы, которую садовник снял и повесил на свою тележку.

Подойдя к нему, Анжела поздоровалась и завела ни к чему не обязывающий разговор.

Садовник, по-английски говоривший с трудом, ничего о пациентах, конечно же, не знал, в особенности о тех, которые являлись заключенными отделения для особых случаев.

Однако когда она отошла прочь, то прихватила с собой его карточку-ключ, которую ловко отцепила от куртки.

Продолжая щелкать камерой, Анжела вновь приблизилась к клинике-замку.

Хотя то тут, то там имелись камеры наблюдения, она сомневалась, что за ней вели слежку – работники клиники опасались того, как бы пациенты не сбежали, а не того, что кто-то проникнет извне.

Ее взгляд упал на еще одного садовника, который выходил с груженной инструментами тележкой из подсобного помещения.

Туда-то она и устремилась, когда садовник удалился прочь, и, оставив в углу громоздкую и привлекавшую к себе внимание камеру, провела по электронному замку ключ-картой.

Пискнув, дверь открылась.

Она попала в помещение, в котором пахло свежескошенной травой – и на стене висело несколько курток садовников.

Надев одну и напялив фирменную кепку, более или менее скрывавшую ее лицо, Анжела нашла в подсобке внутреннюю дверь, которая вела в помещения клиники.

Интересно, имеют ли садовники туда доступ?

Оказалось, что имели.

Она попала в какой-то бесконечно длинный коридор и зашагала по нему к заветной двери вдали.

Сможет ли она ее открыть?

Оказалось, что нет – карточка уже не действовала.

– А вы что здесь делаете? – услышала она подозрительный голос у себя за спиной и, обернувшись, увидела средних лет особу в белой униформе.

Анжела ответила, намеренно коверкая фразы, и женщина медленно произнесла:

– Вам сюда нельзя! Вам туда! Работать в саду!

Анжела, то и дело благодаря ее, направилась в обратном направлении.

И миновала одну из комнат, в которой такая же особа из персонала застилала свежим бельем кровать.

А ее куртка с болтавшейся на ней ключом-картой висела на стоявшей в открытых дверях тележке.

Быстро схватив куртку, Анжела надела ее – и, убедившись, что подозрительная особа, отправившая ее к выходу, вне поля зрения, снова зашагала к двери.

На этот раз та поддалась.

Примерно помня расположение коридоров, Анжела попыталась сориентироваться.

Кажется, ей туда.

Вывернув из-за угла, она заметила уже знакомую ей подозрительную особу, к счастью, стоявшую вполоборота и разговаривавшую с тем самым заместителем главного врача, который провел для Анжелы экскурсию.

Нет, ей явно не туда.

Анжела свернула в другую сторону, вышла на лестницу, поднялась на этаж выше – и наткнулась на одиноко стоявшую тележку с бельем.

Толкая ее перед собой, она двинулась по коридору.

Мимо нее несколько раз проходили работники клиники, бросавшие на нее мимолетные взгляды, однако ничего не заподозрившие.

Анжела приблизилась к знакомой двери без забранных сеткой окошек.

Сработает ли карточка или нет?

Сработала.

Она попала на территорию отделения для особых случаев.

Интерьером тут не отличался от того, что она уже видела. Та же роскошь богатого отеля, те же рыцарские доспехи в углу и цветные витражи.

Только двери апартаментов были массивные и явно хорошо запиравшиеся.

И ни единого пациента в коридорах.

Она подошла к одной из дверей и приложила к ней свою карточку.

На этот раз безрезультатно.

Как же ей узнать, где содержится Ирина и, главное, попасть к ней?

Анжела продолжила толкать тележку по коридору. Внезапно одна из дверей открылась, и из комнаты вывезли кровать на колесиках, на которой покоился пристегнутый к ней ремнями пожилой, находившийся без сознания пациент.

Один из медиков, бросив взгляд на Анжелу, отрывисто произнес:

– Уберите здесь!

Они покатили кровать по коридору, а Анжела смотрела на пол.

Потому что на нем лежала ключ-карта – видимо, отцепилась от одежды одного из врачей, а тот и не заметил.

Быстро подняв ее, она обернулась – и, не заметив ни единой живой души, подошла к одной из закрытых дверей.

Та при помощи карточки открылась.

Пациентом оказалась не первой свежести женщина, лицо которой ей было знакомо – кажется, некогда известная актриса: она спала, к ее руке по капельнице поступала прозрачная жидкость.

Анжела перешла к другой двери.

Так, открывая дверь за дверью, она пыталась отыскать Ирину, однако той нигде не было.

В одном из апартаментов она напоролась на абсолютно лысого мужчину, который сидел на кровати и читал книгу по астрофизике – правда, держал он ту вверх тормашками.

– Я тебя тут раньше не видел, – произнес он быстро. – Ты пришла, чтобы увезти меня в скопление Бабочки?

Скопление Бабочки? Ну да, что-то астрономи- ческое!

Похоже, некоторых пациентов содержали в отделении для особых случаев все же не без причин.

– Рейс туда уже отбыл, придется подождать до следующей недели, – ответила Анжела, и пациент, вздохнув, уставился в книгу.

Как, интересно, он ее читал.

– Они тут меня не любят. И плохо обращаются. И пичкают лекарствами!

– Да, они нехорошие, – согласилась Анжела. – А где новенькая?

Мужчина хитро посмотрел на