не позволим Селесте вбить клин между нами, Раду придется с этим смириться. О союзе с ней не может быть и речи.

– Я пойду с тобой, – сказал мне Николай.

– Моя комната всего лишь на другом конце коридора. Сама справлюсь.

– И все равно я пойду с тобой. – Он убрал руки в карманы брюк.

Я пожала плечами:

– Раз ты настаиваешь.

Мы прошли по пустому коридору, и мне было интересно, попрятались ли другие участники съезда по своим комнатам или сидят где-то вместе. Температура в замке упала, и все здание словно затаило дыхание. Мы не обменялись ни словом, и это казалось неправильным. Но после его недавнего признания я и не знала, что сказать. Я ему лгала, он мне не доверял – ситуация ужасно запуталась.

Как только мы переступили порог комнаты, я заметила Анкуту. Она сидела у моей кровати, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом, дрожа как осиновый лист. Обменявшись взглядами с Николаем, я знаком попросила его остаться у двери. Затем осторожно приблизилась к девушке и присела перед ней на небольшом расстоянии. На этот раз она оказалась не воспоминанием, а призраком, и я больше ее не боялась. Не после того, как заглянула в глаза ее матери.

– Анкута, – аккуратно позвала я. – Что ты тут делаешь?

Она подняла голову. Ее лицо было залито слезами. Мать и дочь были совсем не похожи. Черты Анкуты отличались мягкостью, а лицо Селесты было жестким и беспощадным. Королева, может, и красива, но мягкость Анкуты была в сто раз притягательнее. Интересно, кто ее отец. Ведьмак, который восхищался Селестой и любил ее или боялся ее? Правда ли, что отец Николая и королева… Я отбросила эту мысль. Если и да, то наверняка она его заставила.

Анкута через мое плечо посмотрела на Николая.

– Темный принц, – прошептала она и вжалась в дерево кровати. – Тебе нельзя быть здесь. – От страха у нее расширились глаза. – Он сделает тебе больно, – повернулась ко мне девушка.

– Не сделает, – успокоила ее я. – Он друг.

Приведение с жалостью посмотрело на меня.

– Он обманет тебя и предаст. Они всегда так делают. – Всхлипнув, она спрятала лицо в ладонях. – Он должен был забрать меня отсюда. Он обещал. – Анкута вытянула ноги и положила тонкую руку на плоский живот. Сегодня она опять появилась в окровавленной ночной рубашке. – Она отняла его у меня. Моего сына.

– Я знаю, – постаралась успокоить ее я, – и мне ужасно жаль. Она будет наказана.

Анкута грустно покачала головой, после чего вновь задрожала.

– Она здесь, не так ли? Я ее чувствую. Она привела его обратно? Если бы я только могла взглянуть на него еще хоть раз. У него были такие мягкие волосы, и он был такой красивый. – По ее щеке скатилась серебряная слезинка. – Такой маленький. Я хотела обнять его и защитить, но она отобрала его у меня.

– Мы найдем его для тебя, – убедительно пообещала я. – Ты поможешь нам победить Селесту?

Зеленые глаза Анкуты сосредоточились на мне.

– Я только хочу вернуть своего ребенка.

Мне было ее бесконечно жаль. Даже если мы выясним, что стало с ее сыном, сейчас он уже взрослый мужчина, причем в два раза старше, чем когда-либо была его мать. Осознавала ли Анкута, сколько времени прошло с момента его рождения? Наверное, нет.

– Ты рассказывала мне об одном коридоре, – мягко начала я. – По которому собиралась покинуть Карайман. Путь для побега. Можешь показать мне, где он?

На секунду я испугалась, что она не поняла, о чем я ей говорю. Однако дочь Селесты кивнула.

– Я покажу тебе его, – просияла она, и в ее голосе зазвучало волнение. – Я уже показывала его другой девушке.

Мое сердце пропустило удар.

– Ей тоже нравился темный принц. Я предупреждала ее о нем, но она не захотела слушать.

Я закрыла глаза, и комната как будто уменьшилась в размерах.

– Он что-то с ней сделал? – почти беззвучно спросила я, остро ощущая присутствие Николая. Он словно заполнил собой все пространство.

Прошло много времени, прежде чем Анкута помотала головой, и у меня камень упал с души.

– Не он. Нет. Не он.

– Но кто-то другой. Ты знаешь, кто это? – спросила я немного настойчивей. – Что причинил ей вред?

– Мне нельзя говорить, – захныкала она. – Я не знаю.

А затем дух развеялся. Призрачное тело превратилось в дым. Потеряв равновесие, я упала назад.

Между мной и Николаем, словно ядовитый занавес, повисла тишина.

– На мгновение ты испугалась меня. – В его голосе не слышалось упрека. Только констатация факта. Он подошел ко мне, пока я вставала, но не коснулся.

Я не могла отрицать, или придумывать какое-то оправдание, потому что он это почувствовал.

– Я ее напугала, – только и ответила я. – Как думаешь, она вернется и покажет нам проход?

Обойдя его, я взяла со своего стола все необходимое для вызова Раду. Николай молчал, пока я не набралась смелости на него посмотреть.

Он не ответил на мой вопрос. В его глазах отражалось отчаяние.

– Я понимаю. И это разумно с твоей стороны. Ты думаешь, что я тебя использовал, но это никогда не было моим планом.

Я хотела ему поверить, но не могла. Он ничего мне не должен, его единственная цель – защитить свой народ. Анкуту предал мужчина, когда она носила его ребенка под сердцем. Когда она это поняла? Когда он не пришел? Или Селеста просто заставила ее в это поверить.

– Прости. – Извинения было недостаточно. Мне хотелось что-то добавить, хотелось объяснить ему. Но для этого пришлось бы во всем признаться, а после того, что он недавно сказал мне, я уже не могла это сделать.

Через некоторое время стригой кивнул.

– Давай сообщим Раду о встрече. – Он открыл дверь, и я прошла мимо, не глядя на него и одновременно сражаясь с гнетущим чувством в сердце. Это неправильно. Но выхода я не видела.

Когда мы вернулись в покои Николая, я поставила на стол плоскую мраморную тарелку, начертила вокруг три круга и зажгла уголек. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы ждали, когда он побелеет. Лишь равномерное дыхание Селии нарушало тишину. Когда уголь почти распался, я положила сверху веточку вербены. Магнус встал у меня за спиной, и я порадовалась его поддержке. Вскоре после этого в поднимающемся дыме проявилось лицо верховного жреца.

– Валеа, – поздоровался со мной он и повернул голову к окну, где стояли Николай и Кайла. – Почему ты хотела со мной поговорить? – спросил дедушка ледяным тоном, игнорируя Магнуса тоже. Его щеки ввалились еще