Шамиль зажег зажигалку и тут же заметил слишком большое количество мокрых, перевернутых камней. Нагнувшись, чтобы рассмотреть их повнимательнее, вляпался рукой во что-то густое. «Кровь», — сразу же определил Шамиль. И в ту же секунду начал стрелять Захи.

— Что такое?!

— Диверсанты!

— Отходим!

Шамиль с напарником почти нагнали караван, когда их остановил один из людей Первого.

— Твой отряд остается для прикрытия, — сказал Гечи Медин. — Первый надеется, что ты оправдаешь оказанное тебе доверие.

— Оправдаю, — сквозь зубы с сарказмом ответил Шамиль. — С восемью-то человеками…

— Это неважно, у тебя целый арсенал боеприпасов, на загиате. Не пропусти их…

Ответить Шамиль не успел: Гечи испарился, оставив Шамиля с его людьми наедине с диверсантами.

— Занять позиции, — приказал Шамиль.

Боевики рассредоточились по пещере. Шамиль подальше бросил осветительную шашку и сразу же увидел дрогнувшую тень северника, потом раздалась короткая очередь, разбившая палочку шашки на мелкие крошки, и началась канонада.

Шамиль залег за камень, не в силах даже высунуть голову, а рядом с ним медленно сползали по стене на каменистый пол пещеры двое из его людей. «Теперь нас семеро», — как-то отстраненно отметил Шамиль.

— Отходим!

В «берсерков» полетели гранаты, устроившие приличный обвал, дав время людям Шамиля отойти и спрятаться.

Миха Кемпл с помощью автоматного визора посмотрел через завал. Прицел судорожно метался по панораме, не в силах найти цель.

— Никого.

Этот скоротечный бой был вынужденным и неожиданным, толком не продуманным. Отряд шел по пещере вслепую — карт, как ни искали, не нашли, — когда, выйдя через узкую расщелину, наткнулись на двух бородачей. Делать было нечего, и их тихо уничтожили, чтобы те не подняли шум. Но шума избежать не удалось, осталось слишком много следов, так случается всегда, когда действуешь наспех.

Теперь эта глупая перестрелка. «Совсем не думаем, что делаем, — с какой-то горечью подумал Миха. — А все нервы…»

Миха перелез через завал и стал осторожно двигаться вперед. И с удовлетворением осознал, увидев двух убитых боевиков, что стрельба была не такой уж и бесполезной. Оставалось неясным, сколько уцелело.

Кемпл посторонился, пропустив вперед следопыта. Нюхач долго ползал по камням на коленях, что-то рассматривая, а когда встал, авторитетно заявил:

— Их еще семеро. Следов очень много, но они старые.

— То есть ты хочешь сказать, что заградительный отряд состоит из семи человек и еще неизвестное количество прошло тут раньше?

— Именно так.

— Ладно.

Солдаты продолжили движение вперед. Их задачи поменялись. Вместо прежнего желания — выбраться наверх — появилось противоположное: остаться, чтобы поймать убегавшего от них человека. Тем более что боеприпасов было достаточно, как и сухпаев, которыми они разжились на захваченном складе.

На пути попадались растяжки и мины, которые установили отступавшие боевики. Не наступали на ловушки только благодаря звериному чутью да миниатюрному миноискателю, прихваченному Глазом, и им теперь пользовались все по очереди.

Прибор пискнул, и Миха присел на колено, чтобы обезвредить гранату. Деактивируя ее, он, словно жалуясь, сказал:

— Совсем никакой выдумки: то растяжка, пусть даже с сюрпризом, то просто под ноги кладут.

— Торопятся, потому и времени им на всякие извращения не хватает, — заметил Док.

— Тоже верно. Держи, Док, поработай сапером.

Доктор взял миноискатель и двинулся вперед, водя невидимым лучом перед собой. Его на всякий случай подстраховывал Пироман.

Обезвреживать мины приходилось на тот случай, если самим придется отступать, ведь неизвестно, какими силами им противостояли боевики, а отходить лучше по проторенной дороге, а не по минному полю. Каждую закладку не упомнишь, чтобы оставлять ее на месте.

— Внимание, — предупредил всех Миха, — впереди тройная развилка.

— Мина, — объявил Док.

Кемпл весь вспотел, что-то нехорошее почудилось ему. Мина между тремя разветвлениями которые, казалось, окружали ее, но ничего не сказал, просто наблюдая за действиями своих людей. Солдаты разбились на двойки и вошли в гроты, Док присел обезвредить мину, Пироман отошел закурить, поскольку, по его мнению, мина не представляла сложности и его вмешательства не требовалось.

Солдаты вернулись из разведки, и на сердце у Михи немного отлегло.

— Все чисто.

— Хорошо. Нюхач, куда ушли бородачи?

— Странно…

И тут Миха понял, что сейчас произойдет неизбежное, Док, улыбаясь, доставал мину и гранату. Он хотел что-то сказать, но тут взорвалась третья граната: мина оказалась тройной.

Всех, кто стоял поблизости, повалило, а самого Дока подбросило чуть ли не до потолка. Из трех гротов полетели гранаты и забили автоматные очереди.

Первое ошеломление после взрывов прошло, и оглушенные солдаты стали отвечать. Медведь, воспользовавшись секундной паузой, сделал несколько выстрелов из гранатомета, и, не дождавшись детонации последнего заряда, в грот ворвался Баден-Баден, расстреливая все на своем пути. Завязалась короткая перестрелка, но трофейная граната и короткая очередь поставили в ней точку.

Еще с двумя пещерами дело обстояло сложнее. Шквальный огонь и гранаты не давали подойти к их входам.

— Приготовьте гранаты!

Миха сам активировал самую мощную, какую только нашел у себя на поясе, и, указав жестами, кому куда бросать, выкрикнул:

— Три!

Солдаты бросили одновременно, и в каждую из пещер полетело по пять гранат. Раздались мощные взрывы, накатила ударная волна, и все заволокло пылью; на солдат обрушился град вылетевших камней. Кто еще мог передвигаться, воспользовались заминкой и, не разбирая дороги, ломанулись в туннели, что-то крича и стреляя.

Кричал и Миха Кемпл, врываясь в проход, откуда еще секунду назад вели самый сильный обстрел. Мелькнул чей-то силуэт, и Миха выпустил из автомата длинную очередь. Тело согнулось пополам, а потом его разорвало взрывом; видимо, пуля задела гранату.

— Ломонос, что у тебя? — спросил Кемпл, чуть придя в себя.

— Двое. А у тебя как?

— Тоже двое, где-то еще один.

Миха, что-то вспомнив, быстро пробежался по местам схватки и осмотрел тела убитых боевиков.

— Что ты делаешь?

— Голос…

— Что еще за голос?

— Я вспомнил голос одного из боевиков.

— И что?