Он покосился на девушку. Совсем молоденькая и такая хорошенькая. Снять бы с нее кимоно, да и…

Мия стиснула ручку корзинки вспотевшими ладонями. Утреннее солнце больно жгло красные от недосыпа глаза. Прошлую ночь она так и не уснула. Сначала продумывала план побега, а потом просто не смогла сомкнуть глаз в ожидании рассвета. Чем раньше она покинет квартал, тем больше времени будет до того, как «матушка» хватится беглянки.

Сомнение на лице молодого стражника сменилось широкой улыбкой. Он кивнул и даже сделал шаг в сторону, готовясь пропустить девушку, когда из-за его спины раздалось раскатистое: «Смирррно!»

Узнав голос лейтенанта, стражник вытянулся по струнке.

Начальник караульной части прохромал через открытые ворота, смерил въедливым взглядом сначала гейшу, а потом самого стражника.

«Начинается», — с тоской подумал самурай.

И точно. Началось.

— И это — воин сёгуна? — противным голосом вопросил лейтенант. — Надежда и опора Оясимы? Живот втяни! Выпрямись, чего ты ворота подпираешь? Думаешь, они рухнут, если ты от них отлипнешь, бестолочь тупорылая!

Лейтенанту не нравилось все. Как стоит караульный, как смотрит. Как висит катана и как завязан пояс на кимоно. По мнению лейтенанта, молодой самурай годился в лучшем случае убирать навоз за свиньями, и то неизвестно, по силам ли ему будет такая сложная работа. А пускать такого похотливого дурака охранять проход в квартал развлечений равносильно тому, чтобы оставить ворота вовсе без охраны. И даже хуже.

«Чтоб ты сдох, старик», — в сердцах пожелал юноша, стоически пропуская мимо ушей уже знакомый и поднадоевший набор придирок.

Произнести это вслух мешала субординация и вбитое родителями уважение к старшим.

Мия слушала, как лейтенант распекает караульного, и обмирала от ужаса. Ворота хорошо просматриваются с другого конца улицы. Да, час ранний, «Медовый лотос» еще спит. Но стоит кому из гейш выглянуть на улицу, например провожая гостя, как она непременно увидит и самураев и Мию рядом.

Распахнутые ворота рядом манили обещанием свободы — близкой и недоступной.

Лейтенант так увлечен руганью. Он и не заметит…

— А ну стоять! — гаркнул над ухом сиплый голос.

Девушка подскочила на месте. Сдержала самоубийственный порыв бросить все и бежать — догонят ведь, непременно догонят! — и медленно обернулась.

— Я в квартал аптекарей. Господин, — она кивнула на стражника, — дозволил.

— Дозво-о-олил, — с подозрением протянул лейтенант. По его лицу было видно, что он заранее и категорически не одобряет любые исходящие от «бестолочи деревенской» дозволения. — А ну, покажи разрешение от «матушки»!

— Оно осталось в чайном домике, — обреченно призналась Мия. Что-то подсказывало: не стоит и пытаться разжалобить хромоногого лейтенанта — бесполезно.

За эти слова она получила неприязненный взгляд со стороны молодого самурая и тычок от начальника караульной службы вместе с напутствием: «Иди давай! Придумала тоже — без разрешения бегать».

Повернувшись спиной к воротам, девушка побрела обратно. В спину ей летела возмущенная ругань лейтенанта.

Топот ног и возбужденные разговоры прямо над головой заставили Мию открыть глаза. Она зевнула, потянулась и села.

— А, Мия проснулась! — послышался голос Ичиго.

— Укатал ее господин Такухати, — хихикнула Оки. — Почти весь день спала.

— Мия, ты идешь?

— Что? — Девушка недоуменно заморгала. Она сидела на футоне в общей комнате — здесь ночевали гейши, которым не повезло привлечь гостя на ночь.

Ну да, все правильно. После полученной от лейтенанта выволочки Мия вернулась в чайный домик. Переоделась в простое кимоно и прилегла отдохнуть. Неудачная попытка бегства и бессонная ночь совсем вымотали ее, девушка нуждалась хотя бы в паре часов отдыха.

Судя по вечернему солнцу в оконном проеме, парой часов дело не ограничилось.

Мия почувствовала жуткую досаду. На себя в первую очередь. Ну почему она так сглупила? Потратила бездарно драгоценное время и, скорее всего, уже не успеет сбежать сегодня. Значит, придется вытерпеть еще одну ночь с Акио Такухати. Ночь, когда он будет оскорблять Мию и доказывать ей делом, что она — не больше чем грязная шлюха.

Она чуть не заплакала от обиды, что все так нелепо повернулось.

— Ну? Ты идешь? — снова спросила Кумико. Подруга стояла рядом с футоном Мии, разве что не подпрыгивая от нетерпения.

— Куда?

Гейши заговорили разом, перебивая друг друга:

— Вниз! В общий зал.

— Пришла мудрая женщина, которая гадает на бамбуковых палочках!

— Это бесплатно, Мия!

— Пойдем скорее! — Кумико настойчиво потянула Мию за рукав. — Уже все там собрались.

— Может, не надо? — неуверенно пробормотала Мия. Прошлое гадание в купальне навсегда отвратило ее от того, чтобы лишний раз обращаться к духам.

— Как это — не надо? Ты не хочешь знать будущее?

Мия уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но осеклась.

Она хотела знать будущее. Получится ли сбежать — девушка уже решила повторить попытку ночью, перебравшись через ограду. Так даже лучше, чем уходить через ворота. Останется больше времени на бегство из столицы.

Как не посоветоваться с духами, начиная такое важное дело?

Она вскочила:

— Идем!

Женщина была не просто стара. Она казалась древней, как горы на Рю-Госо. Темно-коричневое лицо, похожее на кусок старого пергамента, покрывали глубокие ущелья морщин. Грязно-белые пряди волос реками сбегали по покатым плечам.

И кимоно на гадалке казалось таким же древним, как она сама. Ветхая вылинявшая тряпка, о первоначальном цвете которой можно только догадываться.

Мия посмотрела старухе в лицо и вздрогнула. Вместо глаз на девушку глянули два бельма — гадалка была слепа.

— А ну садитесь, красавицы, в круг, да не толкайтесь, — проскрипела она низким мужским голосом. — На кого духи укажут, той и погадаю. Один день — одной красавице, не больше. Духи не любят, когда их дергают лишний раз.

Девушка огляделась и повеселела. В чайном домике обитало больше пятидесяти гейш, и примерно половина из них решилась попытать счастья с гаданием.

Такая толпа! Мыслимое ли дело, чтобы духи изо всех женщин выбрали именно Мию?

Бамбуковые палочки со стуком ударились о стенки глиняного стаканчика и высыпались на татами. Гадалка склонилась над ними, став похожей на жабу, и зашарила пальцами по деревянной поверхности, считывая вырезанные символы.

Гейши наблюдали за ней в напряженной тишине. На лицах женщин читалась неуверенность, словно они уже сами не знали, хотят ли получить откровение от жутковатой старухи.