К этому времени Дориан уже привык к такому поведению арабов, видящих его в первый раз.

— Ты выкрасил его голову хной, — сказал наконец аль-Ауф, — как я бороду.

Но говорил он с сомнением, и на его лице проступил благоговейный страх.

— Нет, господин. — К Юсуфу возвращалась уверенность. Он спокойно возражал аль-Ауфу, а ведь за такую дерзость многие умирали. — Господь окрасил его волосы, как и волосы Мухаммеда, истинного пророка.

— Хвала Господу! — машинально ответили все.

— Подведи его ближе! — приказал аль-Ауф.

Юсуф схватил Дориана за плечо и едва не сбил с ног, торопясь выполнить приказ.

— Осторожней! — предупредил его аль-Ауф. — Обращайся с ним заботливо!

Юсуф осмелел: этот выговор означал, что аль-Ауф не отвергает с ходу ценности мальчика-раба. Он мягче потянул Дориана за собой и заставил встать на колени перед корсаром.

— Я англичанин! — К сожалению, детский голос Дориана дрожал, выдавая страх. — Держи свои грязные руки подальше от меня!

— У этого еще не отнятого от груди малыша сердце черногривого льва, — с одобрением заметил аль-Ауф. — Но что он сказал?

Никто не смог ему ответить, и аль-Ауф снова посмотрел на Дориана.

— Ты говоришь по-арабски, малыш?

Гневный ответ на том же языке рвался с губ Дориана, но он справился с собой и ответил по-английски:

— Убирайся в ад и передай дьяволу мой привет, когда будешь там.

Это было одно из выражений отца, и Дориан почувствовал, что к нему возвращается мужество. Он попытался встать с колен, но Юсуф не пустил.

— Он не говорит по-арабски, — с глубоким разочарованием сказал аль-Ауф. — А ведь такова была часть пророчества святого Теймтейма, да будет благословенно его имя.

— Его можно научить, — с ноткой отчаяния предложил Юсуф. — Поручи это мне, и он через месяц будет знать на память весь Коран.

— Это не то же самое, — покачал головой аль-Ауф. — В пророчестве говорится, что из моря придет ребенок с красной мантией пророка на голове и что он будет говорить на языке пророка.

Он молча смотрел на Дориана. У Дориана родилось невероятное предположение: никто из арабов никогда не видел рыжих волос.

Он начинал понимать, почему на него смотрели как на какое-то знамение бога — у их пророка Мухаммеда был тот же цвет волос. Дориан вспомнил, что об этом бегло упоминал Уил Уилсон в одной из своих длинных лекций об исламе. Очевидно, аль-Ауф выкрасил себе бороду в подражание пророку.

— Может, все-таки его волосы искусно выкрашены, — мрачно заметил аль-Ауф. — Если так, — он свирепо взглянул на Юсуфа, — я казню вас обоих.

Дориан почувствовал, что задыхается от ужаса. Перед его мысленным взором встали несчастные жертвы на треножниках в пальмовой роще.

Юсуф снова упал на колени, клянясь в своей невиновности и норовя поцеловать ноги аль-Ауфу. Корсар оттолкнул его ногой и повысил голос:

— Пошлите за Бен-Абрамом, врачом.

Через несколько минут вошел почтенный араб с седой бородой и бровями и поклонился аль-Ауфу. Кожа у него была бледная, цвета яичной скорлупы, а глаза яркие и умные. Даже аль-Ауф разговаривал с ним уважительно.

— Осмотри этого франкского мальчишку, дядюшка. Натурального ли у него цвета волосы или выкрашены? Здоров ли он и хорошо ли сформировался?

Руки врача прикоснулись к голове Дориана мягко, но уверенно, и Дориан неохотно подчинился, напрягаясь всем телом. Бен-Абрам потер между пальцами его шелковистые рыжие волосы, тихонько цокая языком.

Потом развел волосы и внимательно осмотрел кожу, поворачивая голову, чтобы поймать свет из высоких зарешеченных окон. Понюхал волосы, стараясь уловить запах химических веществ или трав.

— Я пятьдесят лет занимаюсь медициной, но ни разу такого не видел, ни у мужчин, ни у женщин, хотя слышал, что у людей на севере Парфии бывают такие волосы, — сказал наконец Бен-Абрам. — Они не крашены, нет. — Аль-Ауф с вновь вспыхнувшим интересом наклонился вперед на подушке. — Это их природный цвет, — подтвердил Бен-Абрам.

— А остальное тело?

— Посмотрим. Прикажи ему раздеться.

— Он не говорит на языке пророка. Тебе придется самому его раздеть.

Хотя Юсуф держал Дориана, они и вдвоем не смогли выполнить приказ. Дориан сопротивлялся, как кошка, которую суют головой в ведро с холодной водой. Он царапался, лягался, кусался. В конце концов пришлось приказать двум стражникам держать его.

Наконец он остался перед ними обнаженным, стражники держали его за руки, чтобы не прикрывался.

— Посмотрите на цвет и гладкость его кожи, — удивлялся Бен-Абрам. — Она прекрасна, как тончайший белый шелк, как кожа жеребца самого султана. Ни одного изъяна. Она прекрасно сочетается с рыжими волосами и вне всякого сомнения подтверждает истинность моих слов. Цвет его волос природный.

Аль-Ауф кивнул.

— А что остальное тело?

— Держите его, — велел Бен-Абрам стражникам. Укус на его запястье еще кровоточил. Он осторожно протянул руку и начал щупать белые гениталии Дориана.

— Яички еще окончательно не сформировались в мошонке, но они нетронуты.

Он сжал пальцами белый детский пенис.

— Как видите, он еще не обрезан, но…

Он оттянул крайнюю плоть, и показался розовый кончик.

Дориан извивался в руках стражников, стыд и унижение заставили его забыть о решении не говорить по-арабски.

— Неверная свинья! — закричал он по-арабски. — Убери свои грязные руки от моего конца, или, клянусь Господом, я тебя убью!

Аль-Ауф откинулся на подушки, на лице его отразились удивление и набожный страх.

— Он говорит! Пророчество исполнилось!

— Аллах милосердный! Да будет свято его великое имя! — хором подхватили люди по обе стороны от него. — Исполнилось пророчество святого Теймтейма!

Высоко на фок-мачте Том приложил руки ко рту и закричал:

— Парус!

— Где? — крикнул в ответ Нед Тайлер.

— С правого борта. На расстоянии в две лиги.

Хэл в своей каюте услышал эти крики и так стремительно бросил перо, что забрызгал карту. Он быстро стер чернила и побежал к двери.

На палубу он вышел в одной рубашке.

— Мачта! Что видно? — крикнул он наверх.

— Маленькое судно с косым парусом! — донесся ответ Тома. — Ага. Они нас увидели. И отвернули.

— Только виновный убегает.

Большой Дэниел поднялся на палубу и остановился у руля.

— Или благоразумный, — сказал Нед Тайлер.

— Ставлю гинею против фунта дерьма, что это корабль с острова аль-Ауфа, — сказал Большой Дэниел.