— Раньше можно было видеть много богатых американцев, покупающих все, что попадется на глаза, — сказал Алекс. — Затем какое-то время стали преобладать японцы. Теперь арабы обошли как американцев, так и японцев. А кто будет через двадцать лет? Черные африканцы, проматывающие денежки за уран и хром? А может быть, компания эскимосов, завладевшая рынком моржовых клыков.

Телекс Гарродса был "Все. Лондон", и это не было гиперболой. В двухстах отделах этого огромного магазина было все от продуктового ассортимента до спортивных товаров, от жевательной резинки до китайской живописи, от редких книг до резиновой обуви, от причудливых одежд до изящного антиквариата, от заколок для волос и лака для ногтей до дорогостоящих восточных ковров — миллион и одно удовольствие.

Алекс и Джоанна проигнорировали всю эту экзотическую всячину так же, как и всякие житейские штучки. Они купили только два крепких зонтика и набор обыкновенных, но хорошо сделанных стальных столовых ножей.

В кабинке женского туалета Джоанна развернула ножи. Она осмотрела каждый из них и выбрала самый острый нож для мяса, который затем спрятала в карман пальто. Остальные ножи она оставила в кабинке.

Теперь и она и Алекс были вооружены. Это было очень серьезное преступление в Лондоне, гораздо более серьезное, чем в большинстве мест мира, но их не беспокоила перспектива тюремного заключения. Прийти безоружными в гостиничный номер Тома Шелгрина было бы намного более опасным предприятием из тех, в какие они могли бы ввязаться.

От Гарродса они взяли другое такси и плутали по мокрым лондонским улицам, пока Алекс не убедился, что за ними не следят. Они вышли из такси за три квартала до "Чечил".

Они осторожно добрались до отеля, стараясь как можно меньше привлекать внимание и используя зонтики не только по их прямому назначению — как укрытие от дождя, — но и чтобы скрыть свои лица. Чтобы не вваливаться через главный вход и не идти через большой пышный холл, где их могли узнать, они воспользовались незапертым черным ходом. Они быстро нашли служебную лестницу и устремились по ней никем не замеченные.

— Лучше оставь свой зонтик здесь, — сказал Алекс. — Когда мы попадем туда, нам понадобятся свободные руки.

Джоанна поставила свой зонтик рядом с его в угол около нижних ступенек.

— Боишься? — спросил он.

— Да.

— Хочешь уйти?

— Не могу.

Несмотря на то, что они разговаривали шепотом, их голоса эхом отдавались в холодном лестничном колодце.

Он поцеловал ее в щеку.

— Люблю тебя.

— И я люблю тебя, Алекс.

Он расстегнул пальто и вытянул свой семимиллиметровый автоматический пистолет, который был засунут за ремень. Алекс переложил его в карман пальто и держал палец на курке.

Джоанна положила руку на нож в своем кармане.

— Готова? — спросил он.

— Как никогда.

Они стали подниматься по лестнице на четвертый этаж.

Коридор был теплым, ярко освещенным и пустынным. Он был слишком беззвучным, как будто все обитатели этого этажа затаили дыхание и напряженно выжидали, когда пара ничего не подозревающих мышей попадет в расставленную для них ловушку.

Они вышли с лестницы и поспешили по коридору, бросая взгляды на номера комнат. Несмотря на изысканное убранство, Алекс не мог стряхнуть с себя чувство, что он находится в психиатрической больнице и что какое-нибудь чудовище сейчас внезапно прыгнет на них из двери или из-под пола.

Как раз перед тем, как они добрались до номера 416, Алекс был резко остановлен — не бредовым чудовищем, но живым предчувствием, видением, коротким, но внушительным, будто высвеченным вспышкой фотоаппарата. В своем мозгу Алекс увидел Томаса Шелгрина забрызганным кровью.

Джоанна остановилась около Алекса, сжав его руку.

— Что случилось? — прошептала она.

Алекс вытер рукой лоб. Мгновение назад он был холодным, а теперь на нем выступили капельки пота.

— Алекс?

— Он мертв.

— Кто?

— Том Шелгрин.

— Как ты узнал?

— Только что. Я уверен в этом.

Он достал пистолет из кармана пальто и продолжил свой путь по коридору.

Дверь номера 416 была приоткрыта.

Джоанна задрожала.

— Встань за мной, — сказал Алекс.

— Давай позовем полицию.

— Мы не можем. Не сейчас.

— Это их работа.

— Мы сами закончим это дело.

— Теперь у нас достаточно доказательств.

— Мы знаем не больше, чем вчера.

— Если он мертв, это кое-что доказывает.

— Давай уйдем отсюда.

— Нам не надо никуда идти.

Он сделал шаг вперед и постучал в дверь.

Никто не ответил.

Он встал с одной стороны и глушителем пистолета толкнул дверь так, что она полностью открылась.

Тишина.

В номере горел свет.

Алекс тихо позвал:

— Сенатор?

Никакого ответа. Он переступил через порог.

— Нет! — произнесла Джоанна, но последовала за ним.

На полу в гостиной в луже крови лежал лицом вниз Томас Шелгрин.

Сенатор Шелгрин был одет в голубой махровый халат, впитавший в себя много крови. На его спине выделялись три кровавые дыры. В него выстрелили трижды: в основание позвоночника, затем в середину спины и еще между лопатками. Его левая рука была выброшена вперед, пальцы вцепились в ковер, а правая рука была подогнута под него. Голова повернута набок. Видно было только одну половину лица, да и та затушевывалась пятнами крови и густой прядью волос, упавшей на глаза.

Алекс осторожно обследовал маленький номер, но убийц там не было.

Когда он вернулся в главную комнату, Джоанна стояла на коленях у трупа.

— Не касайся его! — произнес Алекс.

Она взглянула вверх.

— Почему нет?

— Будет нелегко выбраться отсюда и добраться до нашего отеля, если ты будешь в пятнах крови.

— Я осторожно!

— Ты уже посадила пятно на край полы.

Джоанна посмотрела вниз.

— О, черт!

Алекс поднял ее на ноги и отвел от тела. Достав из кармана носовой платок, он стал оттирать пятно на ее пальто.

Через некоторое время он сказал:

— Выглядит не очень хорошо, но должно пройти.

— Алекс, может быть, надо осмотреть его?