— Да, кольцо я прекрасно помню, — подтвердила Елизавета.

— Так вот, этот перстень гонец привезёт вам. Тогда вы будете уверены, что королева умерла, что вас не пытаются обмануть и увезти в другое место, на время изолировав.

— Для чего меня потребуется кому-то изолировать? — спросила принцесса.

— Вы забыли, как на трон попала Джейн? Если кто-то захочет воспользоваться моментом и посадить на трон не законную наследницу престола, — герцог почтительно поклонился, — а самозванца, то делать это будет нужно, пока вас нет.

— Я поняла вас. Мне остаётся лишь молиться о здоровье королевы.

— Мы все только это и делаем, — герцог встал, — спешу откланяться. Мне не следует оставаться здесь долго. Это может привлечь ненужное внимание.

— Конечно. Поезжайте, — Елизавета тоже встала и прошла к двери.

Когда она проводила герцога до выхода из дворца, к ней подошёл Роберт Дадли.

— Что хотел от тебя, Бэт, этот напыщенный индюк? — иногда Роберт по давней привычке называл Елизавету Бэт и обращался к ней на «ты».

— Ничего особенного, — Елизавета подумала мгновение, — сообщил о смерти отца Филиппа, его величества испанского короля Карла.

— Он что, считает, до нас здесь вообще никакие новости не доходят? — хмыкнул Дадли. — Не так далеко мы находимся от Лондона.

— Я сказала ему почти то же самое, Роберт, — Елизавета быстро коснулась рукава его камзола и улыбнулась.

Что может быть хуже ожидания? Несколько дней Мария ждала, что ей станет лучше. Она ведь сделала всё, как надо: исповедалась и поклялась из всех оставшихся сил бороться с ересью. Теперь оставалось лишь лежать и ждать, когда отступит боль, она встанет с постели и отдаст необходимые указания.

Но голова продолжала болеть, тело лихорадило, окружающие люди и предметы кружились, не желая вставать на место. Если Мария засыпала, то ненадолго. Она привыкла к страшным тварям, которые приходили во сне, и уже не очень их боялась. Было по-прежнему противно сталкиваться с ними, но они стали как-то добрее, что ли. Кусались не больно, и даже порой их зубы уменьшались, а на мордах начинала играть весёлая улыбка.

— Пусть ко мне придёт мой муж, — как-то поздно вечером потребовала королева.

— Ваше величество, — приближённые замялись, — его нет в Англии.

— Нет в Англии? — переспросила Мария.

Стоявшие возле неё люди переглянулись: на дворе стояла середина ноября, а Филипп уехал в конце лета и с тех пор не возвращался.

— Почему он уехал, а мне не доложили об этом? Я не успела с ним попрощаться! — она приподнялась и обвела присутствовавших невидящим взглядом. Они поняли, что королева бредит.

— Позовите врача, — предложил кто-то.

Врач уговорил Марию снова лечь.

— Сильнейшая лихорадка, — объяснил он, — из комнаты надо всем выйти.

— Приготовьте мне одежду, — послышался слабый голос королевы, — я хочу поехать к Филиппу. Мне надо привести себя в порядок.

— Вам нельзя сейчас вставать, ваше величество, — спокойным голосом сказал врач, — вы поправитесь и тогда сможете ехать.

Королева тяжело дышала. На лбу у неё выступили капельки пота.

— Сделайте что-нибудь, — бормотала она, — мне нужно ехать. Французы, французы хотят захватить Кале. Необходимо собрать войско...

Врач остановил попытку придворных сказать королеве о том, что Кале пал ещё в начале года.

— Конечно, ваше величество. Вы сейчас заснёте, а завтра сделаете всё, что считаете необходимым, — он достал склянки с лекарствами, — вам следует уснуть. Боль на время утихнет.

Через некоторое время Мария действительно уснула. Комната опустела. Врач оставил одну из фрейлин возле кровати королевы и тоже вышел из спальни...

Этот сон был куда приятнее предыдущих. Твари попрятались по норам, а вместо костров повсюду горели свечи. К Марии навстречу шла мать.

— Как давно я тебя не видела, — произнесла она.

— Ты умерла двадцать два года назад, Мария была так рада встретиться с матерью, что совсем не удивилась её появлению.

— Я с тех пор очень по тебе скучала, — мама не подходила ближе, а Марии так хотелось, чтобы та обняла её и прижала к себе. Как когда-то бывало в детстве. — Мы теперь будем вместе. Всегда.

Мария чувствовала, как ей становится легче. Голову, которая так болела последние месяцы, отпустили сжимавшие её тиски. Впервые Марии не хотелось просыпаться.

— А где пушистые твари, которые постоянно на меня набрасывались? — спросила она у матери. — Почему их сегодня не видно?

— Они не будут тебя больше мучить, поверь, — ответила та.

— А эшафот? Эшафот, что возводили для меня? — Мария крутила головой по сторонам. Но вокруг ничего не было, кроме больших белых свечей.

— Казнить тебя передумали. Ты же раскаялась в своих грехах, не так ли? — мамин голос стал серьёзнее. — Только не обманывай меня.

— Конечно, раскаялась. Не сомневайся. Но я хотела увидеться с любимым мужем. А он уехал. Я не смогу долго оставаться с тобой, — на глаза Марии навернулись слёзы.

— Не печалься по нему. Вы встретитесь здесь. Позже. Как и мы с тобой. Оставайся спокойно.

Мария вздохнула, но вздох её был вздохом облегчения...

* * *

Утром фрейлина открыла глаза и посмотрела на королеву: «Хоть бы не заметила, что я спала». Но Мария ещё не проснулась. Девушка тихонько встала и, пойдя к столику, налила себе воды. Кувшин громко стукнулся о кубок. Фрейлина вздрогнула и обернулась. Королева не пошевелилась. «Наверное, всё-таки подействовало лекарство», — подумала она, зная, насколько обычно был чуток сон королевы.

Прошёл час. В комнате ничего не изменилось. «Как в склепе», — мелькнуло в голове у фрейлины. Королева лежала всё в той же позе, что и раньше, не шевелясь. Девушке стало не по себе. Она тихонько вышла из комнаты и позвала врача.

— Как себя чувствует её величество? — сидевший у двери врач встрепенулся. Он был уверен, что Мария давно бодрствует и теперь требует его к себе.

— Ваше лекарство прекрасно на неё подействовало, — поделилась фрейлина, — она до сих пор спит. Да так крепко, что даже не шевелится.

Врач удивлённо хмыкнул и медленно отворил дверь. Из комнаты не слышалось ни звука. Он прошёл внутрь, и его словно обдало холодом. Врач поёжился. Постояв у двери некоторое время, он перекрестился. Его рука дрожала. Он подошёл к кровати, на которой не шевелясь лежала королева.

«Она мертва», — понял врач, только на неё взглянув.

— Ну что? — спросила фрейлина, когда он вышел из спальни.