Дверь дома отворилась с тихим скрипом, но скрип этот никого не вспугнул и не потревожил. Кедр у дороги скрипнул ей в ответ.

Вновь раздалось пыхтенье, и на фоне дома нарисовалась монструозная фигура. По плиточной дорожке застучали каблуки. Дверь распахнулась, и в дом хлынула ночь, проплыла мимо напольных часов, плеснула на картину Ван Гога и разбросала бумаги на столе, оставив после себя пыль, сухие листья и белоснежный лепесток. Монстр с трудом продолжал свой путь. Оказавшись внутри дома, он перестал соблюдать осторожность, налетел на столик и шепотом чертыхнулся. Дверь кухни была открыта, и мягкий синий свет огоньков на плите позволял различить очертания предметов. Монстр замер на пороге, а потом бросился на пол.

Началась суматоха. Руки в перчатках закрыли окно, захлопнули ставни, задернули занавески. Коврик прикрыл собой щель между порогом и входной дверью, куда продолжала литься ночь, молча заглядывая во все уголки дома. Наступила темнота.

Человек зажег спичку и отыскал выключатель. На полу лежал мистер Кэмпион. Его дыхание было ровным, волосы чуть взлохмачены — казалось, что он мирно спит после тяжелого дня. Человек пощупал его пульс и резко выпрямился, после чего надел перчатки и выключил плиту. Видимо, время поджимало, поскольку он заторопился — поспешно стащил с Кэмпиона пиджак, сложил его и открыл духовку.

Пространство духовки было разделено несколькими противнями — он вытащил их и поставил у раковины. Свернутый пиджак он аккуратно положил на острый край духового шкафа и вернулся к лежащему на полу. Было нелегко посадить тело так, чтобы голова и рука его лежали в духовке и поза при этом казалась совершенно естественной, но он справился и тщательно уложил длинные худые ноги Кэмпиона — одно колено было согнуто, и штанина задралась самым правдоподобным образом.

Потом он включил газ и некоторое время любовался плодами своего труда, пока тридцать форсунок выпускали в духовку свои смертоносные струи. Убиваемый пошевелился. Он тяжело вздохнул, и в какое-то мгновение даже показалось, что он пытается встать. Вдруг он заговорил — его хриплый голос был первым человеческим звуком, который раздался в доме, и стены дома дрогнули, но шум газа заглушил его, и голос перешел в мычание, хрип, бесшумный шепот. Он утих, мускулы его расслабились, нога опустилась на пол.

Человек, который до этого наблюдал за ним, прижав к носу платок, наклонился, вытащил из кармана визитку и прочитал на ней: «Аманда, не забывай обо мне. Альберт».

Надпись оказалась невероятно уместной — он согнул карточку пополам и вложил ее в руку мистеру Кэмпиону.

Перед его мысленным взором встали завтрашние заголовки: «Разрыв помолвки привел к самоубийству», «Трагическая находка в доме леди Аманды Фиттон». В этом заключалась сила печатного слова — из всех скандалов пресса неизменно выбирала самый скандальный. В этом заключалась и уязвимость графа Понтисбрайта — для его семейства скандал был настоящей бедой. Сердце мистера Кэмпиона было разбито — в этом проявилась его слабость. Леди Аманда Фиттон занимала вполне определенное положение в обществе, поэтому все будут сочувствовать ее юности, и дознание пройдет быстро и с ожидаемым результатом; в этом была ее сила.

Теперь все же следовало поторопиться. «Лагонде», в которой мистер Кэмпион в одиночку покинул Марбл-Арч, следовало оставаться на своем месте, чтобы ее заметили прохожие, но до «Цезарева двора» было всего десять минут пешком. Он осмотрелся, убедился, что ничем не выдал себя и что полицейские ничего здесь не обнаружат, и шагнул к выключателю.

Его пальцы уже коснулись пластмассовой клавиши, как вдруг кровь прилила к лицу, а спине стало невыносимо жарко. Дверь в гостиную медленно открывалась, дюйм за дюймом, и, пока он зачарованно наблюдал за ее движением, в ребра ему уперся ствол полицейского револьвера.

В это же мгновение сзади послышался шум, буфет распахнулся, на втором этаже раздались тяжелые шаги, дверь в сад отворилась — весь дом вдруг ожил и задвигался. В ушах у него возмущенно зазвенел чей-то молодой голос.

— Если ты убил его, я тебя никогда не прощу, Ферди Пол, — сказала Аманда Фиттон.

— Не хотите ли стошнить? — услужливо предложил неприметный мужчина. Мистер Кэмпион любезно отказался, и Аманда улыбнулась. В другом конце мистер Лагг, по-прежнему расхаживавший по комнате босиком, отвернулся от поразившего его воображение Ван Гога и наклонился над стулом суперинтенданта.

— Этот парень сильно верит в своего адвоката, — заметил он. — Тому придется потрудиться, чтобы объяснить, что было в кухне. Неудивительно, что бедняжка прямо спал с лица. Да и денег на это уйдет масса. Тем хуже мистеру Полу. Но вы, надо сказать, сработали неплохо. Если бы вы, дружище, совершили убийство, за вами и то не так бы хорошо следили. Тут засели, у «Соверена» засели, пасли мистера Пола, пока не пришла пора звонить, в саду засели, пока мистер Пол залезал в «лагонду», отчет по телефону диктовали, в «Цезаревом дворе» сидели, по всей стране свои посты расставили! А он таки чуть вас не пришил. Понятно, чего вы так торопились. Но все-таки. Я сразу бросился смотреть, живы ли вы.

— Они держались так близко к автомобилю, как это было возможно. — Оутс виновато посмотрел на Кэмпиона. — Нам казалось, что вы в безопасности. Я не предполагал, что он нападет на вас, ведь ему это было невыгодно. А вы не говорите так много, — добавил он, взглянув на Лагга. — Мистер Кэмпион попросил дать ему полицейскую защиту, и мы дали. Вас послушать, так здесь были сплошные агенты-провокаторы.

— Я знал, что он сюда придет, — подал голос Хэл Фиттон. — Мы с Амандой были в этом уверены. Я сам вчера видел, как ему пришла в голову эта идея. Вы ему, конечно, эту мысль на блюдечке преподнесли. Мне казалось, что вы перегнули палку. Он все-таки очень умный.

— Такой умный, что сам себя перехитрил, — не удержался сержант Флад в надежде, что в такой поздний час ему простят некоторую вольность.

— Именно! — улыбнулась ему Аманда. — На это мы и рассчитывали. Что будет теперь? Братья Хакапопулосы расколются?

Оутс встал.

— Возможно, — сказал он. — В любом случае они опознают мисс Фитч. Но о нем я бы тревожиться не стал. Он все-таки больной человек. Не факт, что он вообще предстанет перед судом.

— Благодаря этому ты его и вычислил, верно? — спросил Хэл, глядя на Кэмпиона. Теперь, когда он держался уже не так надменно, как накануне, стало ясно, что он еще очень молод.

Мистер Кэмпион поерзал. Он выглядел больным и слабым.

— Это Гейтс выяснил, — сказал он. — У него был список людей, с которыми Ферди Пол встречался в Париже, и одним из них оказался доктор Пежо, знаменитый биохимик, специализирующийся на диабете. Это многое объясняло. Если Ферди Пол — инсулинозависимый диабетик, смерть Рэмиллиса перестает быть такой уж загадкой. Кроме того, становится понятно, почему он был так убежден в собственной невиновности.

— Его же невозможно обнаружить, верно?

— Практически. Сахар в крови следует проверить максимум в течение пяти минут после смерти — иначе вряд ли можно понять, что в организме что-то не так. Это я и имел в виду, когда говорил, что все сходится. Все было очень просто. Как только Рэмиллис признался ему, что боится летать, Ферди Полу оставалось скормить ему свою сказочку. У него дважды в день в руках бывало орудие убийства. Он хорошо знал Рэмиллиса и понимал, что тот будет мучиться до последней минуты, а потом сдастся, и подготовился заранее. Его действия зависели от поведения Рэмиллиса — на этом строится любой бизнес. Если бы Рэмиллис не так боялся или у него хватило силы воли, он бы не пришел к Ферди с утра и ничего бы не произошло. Ферди все поставил на то, что Рэмиллис именно тот, кем кажется, — так и вышло. Думаю, он дал ему огромную дозу, после чего Рэмиллиса уже ничто не могло спасти — разве что кто-нибудь понял бы, что с ним происходит, и дал бы ему вазопрессина, тонефина или чего-нибудь в этом роде. К тому же сам бедняга понятия не имел, что умирает.