— Гм… — Полковник снял с пояса фляжку и сделал несколько больших глотков воды, пытаясь не столько напиться, сколько избавиться от привкуса пыли во рту. — Как считаете, синьоры, дождь будет?

Заходить настолько далеко, как предлагал нетерпеливый Форд, Алистеру не хотелось. Понятно, что адигены должны быть наказаны, понятно, что у них полно земли, но увязывать два этих обстоятельства Алистер пока не хотел: нужно посмотреть на поведение короля, понять, как Генрих решит обойтись с «кузенами» Нестора, и только тогда открывать рот. В отличие от Форда, Алистер был опытным царедворцем.

— Дождь будет, синьор полковник — слишком уж парит.

— Не дождь — гроза.

— Надеюсь, мы успеем разбить лагерь. Не хотелось бы вымокнуть.

— Я бывал на юге, синьор полковник, и даю голову на отсечение, что до грозы не меньше трех часов.

— А мне кажется, я только что слышал гром…

— Вполне возможно, капитан, посмотрите на небо.

А вот опытный Роллинг взрыв с раскатами грома не спутал.

Едва расслабленный Генрих собрался в очередной раз пошутить насчет чрезмерной осторожности наемника, как тот выкрикнул:

— Вниз, ваше величество!

— Что?

— Вниз! Немедленно! И наденьте каску!

У короля затряслись руки.

— Я не понимаю…

Далеко впереди, оттуда, где находился авангард колонны, взлетела к облакам зловеще-красная ракета.

— Что происходит?

— На нас напали! — Роллинг тоже пустил вверх красный сигнал и спрыгнул в бронированное чрево бронетяга. — Вниз, ваше величество! Вниз, если вам дорога жизнь!

Генрих наконец-то послушался, последовал за наемником, не забыв закрыть люк, опустился на неудобное сиденье, надел каску и только после этого спросил:

— Кто на нас напал? — Внутри бронетяга было очень жарко, пахло потом и машинным маслом, эта смесь мгновенно испоганила слюну, но король позабыл о висящей на поясе фляге. — Где враг?

— Сейчас появится, — пообещал прильнувший к смотровой щели Роллинг. — Иначе в этом нет смысла…

— В чем нет смысла?

— В нападении.

— Вижу цели! — заорал оставшийся за башенным пулеметом наемник.

Свой люк Роллинг пока не закрыл, так что сообщение прогремело на весь бронетяг.

— Где?! — Король тоже уставился в смотровую щель. — Где они?

— Смотрите выше, ваше величество, — угрюмо процедил Роллинг. — Нас атакуют аэропланы.

Вкопанный на пути колонны фугас был настолько мощным, что взрыв подбросил авангардный бронетяг почти на метр. Бронированное пузо «Джабраса» разошлось, выпустив наружу металлические кишки кузеля, а чрево, в которое хлынул раскаленный пар, на несколько мгновений превратилось в самую горячую на свете баню. В которой заживо сварился экипаж. Вернувшийся на землю бронетяг перестал быть боевой единицей и ничем не мог помочь драгунам, по которым врезали искусно замаскированные пулеметы. И со склонов, и из-за железнодорожной насыпи. Сгрудившиеся в узком проходе всадники представляли собой идеальную мишень — плотная, почти беззащитная толпа ошарашенных людей, — и «Шурхакены» перемалывали их в клочья. Каждая граната, которую бросали из-за насыпи, производила чудовищный урон. Почти каждая пуля летела в цель. А обезумевшие лошади не слушали всадников, пытались нестись, но не понимали — куда? Пять эскадронов королевских драгун были обречены, и чуда не случилось. Спаслось не больше сотни: кто-то рванул вперед, ухитрился проскочить под огнем и уйти в холмы, кто-то бросился назад, к основным силам, кого-то вынесла лошадь…

А остальные четыре сотни смешались с дорожной пылью.

— Воздух!

— Воздух!

Ужас, прилетевший на твердых самолетных крыльях. Ужас и смерть.

— Воздух!!

Роллинг по пояс высунулся из люка и семафорил руками. На первый взгляд — совершенно бесполезное в разгар боя занятие, однако экипажи бронетягов, в отличие от блестящих королевских драгун, в панику не впали. При появлении аэропланов задраили люки, оставив башенных пулеметчиков прикрывать колонну от самолетов и стали ждать приказов.

«Откуда у него самолеты? — Генрих сдавил руками виски. — Откуда?»

Король испытывал мучительную, почти физическую боль, с трудом сдерживал слезы, но продолжал смотреть в щель, наблюдая за тяжеленными ударами, которые один за другим принимала его непобедимая армия.

«Откуда у него самолеты?!!»

Аэропланы заходили на колонну красиво, по два, один чуть позади другого. Открывали огонь из пулеметов, сбрасывали бомбы, долетали до конца колонны, расходились в стороны и вновь занимали место в очереди, чтобы всё начать сначала. Аккуратно и точно, не мешая друг другу. Двенадцать аэропланов, шесть пар, идущих четко одна за другой. Это был не налет, а математическая функция, страшная в своей убийственной продуманности.

Первая атака получилась ужасающей — собранные в плотный строй драгуны представляли собой отличную мишень, и каждая бомба поражала не меньше сотни человек. Ко второму заходу всадники рассосредоточились, но по-прежнему были уязвимы. Однако теперь самолеты встречали «Шурхакены» бронетягов.

— Есть!

Один аэроплан задымил, повалился на левое крыло и врезался в склон.

— Первый!

Но налет продолжался. Взрывы не утихали, продолжали разворачивать людей и лошадей, продолжали месить королевскую армию. Окутался огнем следующий за головным бронетяг. Король вздрогнул, но через мгновение понял, что машина уцелела. Бомба снесла одну из кормовых башен и зенитный пулемет, но бронетяг остался на ходу. Однако он покинул строй, взял влево и тяжело вполз на железнодорожную насыпь.

— Куда его понесло? Он струсил? Полковник!

— Ричард молодец! — крикнул в ответ Роллинг. — Знает, что делает!

На холмах появились мятежники. Их пулеметный и ружейный огонь должен был довершить разгром драгун, однако выбравшийся на возвышение бронетяг прикрыл кавалеристов из пушки и пулеметов. А следом на насыпь взобрался еще один «Джабрас».

Второй подбитый аэроплан рухнул прямо на колонну, прокатился по земле и врезался в бронетяг, который невозмутимо переехал через горящие обломки.

— Отобьемся! — уверенно рассмеялся Роллинг. — Если ваш кузен не придумал ничего более сложного — отобьемся. Правда, я не знаю, зачем спасать такую армию.

Последняя фраза прозвучала оскорбительно, однако указывать наглому наемнику на недопустимость подобных высказываний Генрих не стал. Посмотрел, как мечутся под огнем перепуганные драгуны, посмотрел на паникующих солдат и не понимающих, что делать, офицеров. Посмотрел на свою армию, вздохнул и сказал:

— Это всё, что у меня есть. — Помолчал и поправился: — Всё, что было.