Прежде всего – приличное и надежное жилье. Для привалов в дороге годились и палатки, но в большом городе желателен комфорт, особенно если приехал туда по делу и планируешь задержаться на некоторое время. В посланиях Павла к христианским собраниям часто содержатся просьбы приютить странствующих глав церкви38. Подобные привилегии, как пишет один исследователь, постепенно «распространялись на всех верующих, проявляющих доверие даже к совершенно незнакомым людям». Произошло нечто вроде революции, поскольку «безопасность и гостеприимство в путешествиях традиционно было привилегией власть имущих»39. В Римской империи совершать далекие путешествия было проще, чем в любой предшествующий период истории, и христианство воспользовалось этим фактом. Помимо всего прочего, оно стало аналогом сети отелей Holiday Inn.

Но по меньшей мере с одной существенной разницей. Владелец Holiday Inn не приглашает постояльцев к себе в дом. Кроме того, сведения о номерах их кредиток сохраняются на случай, если эти постояльцы окажутся непорядочными. В древности людям, пускавшим в дом незнакомых странников, приходилось идти на гораздо больший риск. Но эти люди обычно соглашались, если верили, что постоялец не просто гость, а духовный родственник, «брат».

Когда путешественник прибывал в крупный город Римской империи, перед ним вставала проблема: ему требовалось сориентироваться и раздобыть информацию, а Интернет еще не изобрели. Источником сведений становились люди. Но где найти людей, готовых обеспечить тебя ценными сведениями, поводить по городу, помочь наладить контакт с коллегами или возможными клиентами? Разве что в собрании, полном «братьев», где все они охотно придут на выручку тому, кого считают «своим». Павел писал римлянам: «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу церкви Кенхрейской: примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас»40.

Кенхреи – морской порт близ Коринфа. Павел просит римлян распространить родственную любовь на гречанку, причем делает это в процессе объединения своей всеимперской организации. Как отмечал Уэйн Маккреди, раннехристианский язык родственной близости не только «подчеркивал внутреннюю сплоченность, которая отличала собрания первых христиан», но и «применялся как всеобщий принцип, превосходящий местные и географические различия, объединявший многочисленные общины в коллектив, единое целое»41. Интернациональная церковь Павла строилась на существующих космополитичных ценностях межэтнической терпимости и дружелюбия, но предлагая международные сетевые услуги состоятельным людям, она выходила за рамки этих ценностей; межэтническая любовь определенного рода была ядром, на котором держалась вся система.

Возможно, попытки объяснить развитие религии, особенно религии любви, грубыми коммерческими терминами, выглядят цинично, низводят религию до уровня сетевой сервисной организации. Но в религиозном мире такие практические функции играют некую роль во власти даже в наше время. Мормонская церковь, темпы роста которой сопоставимы с раннехристианскими42, служит гладким руслом для коммерческих контактов. В Древнем мире религиозные узы играли более значительную роль в торговле. В сущности, древнегреческие и древнеримские объединения, профессиональные по сути, – например ассоциации кораблестроителей, ремесленников и т. п., – никогда не были сугубо светскими. Как писал С. Г.Уилсон, «элемент религиозной преданности» был «повсеместной чертой древних объединений, как и древней жизни в целом»43. Доверие при совершении сделок, на котором строится бизнес, – доверие, которое сегодня зачастую опирается на замысловатые законы и их надежное исполнение, – в древние времена было подкреплено отчасти законами, но большей частью – верой в честность конкретных людей. А прочным фундаментом для такой веры служила религиозная общность.

Приведенные в этой главе практические причины акцента, который Павел делал на любви, в чем-то спекулятивны. Мы слишком мало знаем о ранней истории церкви, чтобы с непоколебимой уверенностью объяснить ее рост. Однако мы можем достаточно уверенно заявить, что достижения Павла – в некотором роде сочетание благоприятных условий и умения эффективно пользоваться ими.

Помимо всего прочего, Римская империя была источником огромных коммерческих возможностей. Соединив некогда удаленные города дорогами с твердым покрытием, подчинив их единому своду законов, она открыла для амбициозных купцов новые горизонты, и во времена Павла купцы уже поняли, что это означает. Вот что сделало колоссальные церковные планы Павла осуществимыми: не только обширность римских территорий, но и тот факт, что на них уже возникли торговые течения, которыми он смог воспользоваться. Павел увидел беспрецедентную возможность для предприимчивой натуры: построить религиозную организацию имперских масштабов.

Но должно быть, с этой целью были связаны некие испытания, потому что Римская империя к тому времени просуществовала почти столетие, а никто не добился ничего подобного. Да, другие религии процветали, особенно мистические греческие и римские, но им недоставало централизованного руководства и единого учения. Дионисийские культы распространялись от города к городу (как и следовало ожидать от религии, значительное место в которой занимало потребление вина), но как отмечал один исследователь, «однажды созданные, местные культы оставались преимущественно автономными и в каждом городе могли приобретать свою форму»44. По-видимому, того, кто поставил перед собой цель основать собрания во многих городах и поддерживать связь между ними, ждали нешуточные испытания.

Мы никогда не узнаем наверняка секрет Павла, но некоторые возможные элементы его успеха я уже указал. Во-первых, он пользовался информационными технологиями того времени, письмами, которые доставляли в руки адресатам, и с беспримерной изобретательностью удерживал далекие собрания от распада и скверны. Для того и была поднята тема родственной любви. Во-вторых, он распространил ощущение братства за пределы местных собраний и отдельных народов. Это способствовало радушному приему, который оказывали странствующим главам церкви, а со временем – и христианам в более широком смысле. В этом и других отношениях братская любовь помогала следить, чтобы церкви оставались объединенными – в большей мере, чем городские общины других религий, причем достаточно сплоченными, чтобы выдержать долгий и трудный путь.

Общий принцип здесь заключается в следующем: тот, кто хочет основать обширную организацию в многонациональном государстве, таком, как Римская империя, должен помнить об этнической инклюзивности, иначе ценные ресурсы останутся неиспользованными, а потенциальные сторонники организации – непричастными к ней. Синагоги, рассеянные по всей Римской империи, – один из примеров таких ценных ресурсов. Христианская церковь в Риме – еще один пример. Основателем римской церкви был не Павел, между ее христианами и христианами в Греции и Малой Азии, которых опекал

Павел, имелись разногласия в вероучении. Павел мог, если бы захотел, привлечь внимание к этим различиям и способствовать расколу. Однако он стремился использовать ресурсы Римской церкви, готовясь к миссиям в Испании и других местах – этим и объясняется теплота его послания к римлянам: «Всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим… благодарю Бога моего чрез Иисуса Христа за всех вас… непрестанно вспоминаю о вас, всегда прося в молитвах моих… весьма желаю увидеть вас»45. На редкость интимный тон, и это при том, что почти все люди, о которых вел речь Павел, были ему не знакомы! Вот пример простого применения раннехристианской формулы успеха.