Лестница раскачивалась тем сильнее, чем выше взбирался Понтер, и сердце Адекора подпрыгивало каждый раз, когда казалось, что сейчас она неминуемо свалится, но новые глексены подбегали на подмогу, и её удавалось выпрямить. Понтер уже протянул руку, нашаривая кабель поблизости от того места, где он пропадал в воздухе. Лестницу мотало вперёд-назад и из стороны в сторону, и Понтер промахивался, тянулся снова и снова промахивался, а потом…

Блок управления у Дерна в руках немного дёрнулся. Понтер держался за кабель!

Адекор, Жасмель и Дерн бросились в вычислительную камеру. Дерн и Жасмель заняли позицию непосредственно перед зоной перехода, а Адекор, ища, чем он мог бы быть полезен, встал позади неё. А потом…

Адекор ахнул.

На мгновение словно бы ниоткуда появилась голова Понтера, и сзади это выглядело так, будто его шея была перерублена огромным лезвием. Дерн и Жасмель помогали Понтеру влезть, но Адекор, остолбенев, лишь наблюдал, как всё большая и большая часть его партнёра проходит через отверстие, которое расширялось и принимало форму его тела – и плоскость сечения проходила через весь его организм, открывая поперечный срез сначала плеч, потом грудной клетки с бьющимся сердцем и раздувающимися лёгкими, потом желудка, кишечника, ног…

И вот он прошёл весь! Он был здесь весь, целиком!

Адекор бросился к Понтеру и прижал его к себе, и Жасмель тоже обнимала отца. Все трое смеялись и плакали одновременно, и наконец оторвавшись от него, Адекор произнёс:

– С возвращением! С возвращением!

– Спасибо, – сказал Понтер, улыбаясь до ушей.

Дерн тактично отошёл на некоторое расстояние; Адекор только сейчас обратил на это внимание.

– Прости нас, – сказал он. – Понтер Боддет, это Дерн Корд, инженер, который помогал нам.

– Здравый день, – поприветствовал Понтер Дерна. Он шагнул к нему, и…

– Нет! – выкрикнул Дерн.

Но было слишком поздно. Понтер запнулся за натянутый кабель, и тот лопнул. Та часть, которая уходила в мир глексенов, втянулась в портал, и зона перехода исчезла в голубоватой электрической вспышке.

Два мира снова отгородились друг от друга.

Глава 46

Дерн, явно чувствуя себя, как транспортный куб без пассажиров, тактично исчез, отправившись обратно на поверхность и покинув сцену воссоединения семьи. Понтер, Адекор и Жасмель переместились в маленькую столовую, примыкавшую к лаборатории квантовых вычислений.

– Я уже и не надеялся увидеть тебя снова, – сказал Понтер, радостно оглядев сначала Адекора, потом Жасмель. – Никого из вас.

– Мы думали так же, – кивнул Адекор.

– У вас всё в порядке? – спросил Понтер. – Все здоровы?

– Да, со мной всё хорошо, – ответил Адекор.

– А Мегамег? Как малышка Мегамег?

– С ней тоже всё хорошо, – взяла слово Жасмель. – На самом деле она даже не поняла пока, что случилось.

– Не терпится увидеть её, – сказал Понтер. – Плевать, что до того, как Двое станут Одним, ещё семнадцать дней, я собираюсь наведаться в Центр завтра же и крепко её обнять.

Жасмель улыбнулась.

– Она будет очень рада, папа.

– А как Пабо?

Адекор заулыбался.

– Она страшно по тебе скучала. Выскакивала из дома при каждом шорохе, надеялась, что ты вернулся.

– Ох, милая моя старушенция, – сказал Понтер.

– Папа, – произнесла Жасмель, – что тебе дала та женщина?

– О, – сказал Понтер. – Я и сам-то ещё не смотрел. Давайте глянем…

Понтер запустил руку в карман своих странных штанов из чужого мира и вытащил из него свёрток из белой материи. Он осторожно его развернул. Внутри была золотая цепочка и прикреплённые к ней две простые перпендикулярные полоски неравной длины, пересекающиеся примерно на трети более длинной из них.

– Как красиво, – вздохнула Жасмель. – А что это?

Понтер приподнял бровь.

– Это символ системы верований, которую разделяют некоторые из них.

– Кто была та женщина? – спросил Адекор.

– Мой друг, – ответил Понтер. – Её зовут… на самом деле, я произношу правильно только первый слог её имени – Мэре.

Адекор рассмеялся: «мэре» – это было слово их родного языка, означавшее «возлюбленная».

– Я говорил, что тебе следует найти новую женщину, – сказал он шутливым тоном, – но не ожидал, что её поиски так далеко тебя заведут.

Понтер улыбнулся, но не слишком весело.

– Она была очень добра, – сказал он.

Адекор знал своего партнёра достаточно хорошо, чтобы понять: какая бы история ни стояла за этими словами, она будет рассказана в своё время, и не раньше.

– Кстати, о женщинах, – сказал Адекор. – Я… э-э… пока тебя не было, у меня были кое-какие дела с партнёршей Класт.

– Даклар! – воскликнул Понтер. – Как у неё дела?

– Видишь ли, – промолвил Адекор, глядя теперь на Жасмель, – она стала довольно знаменитой в твоё отсутствие.

– Правда? – удивился Понтер. – И чем же?

– Она выдвинула обвинение в убийстве.

– Убийстве! – воскликнул Понтер. – Кого убили?

– Тебя, – невозмутимо ответил Адекор.

У Понтера упала челюсть.

– Ты, видишь ли, исчез, – сказал Адекор, – и Болбай подумала…

– Она подумала, что ты меня убил? – В голосе Понтера звучало недоверие.

– Ну, – сказал Адекор, – ты и правда пропал, а шахта такая глубокая, что архив алиби не принимает сигнала компаньона. Болбай представила это как идеальное убийство.

– Не могу поверить. – Понтер покачал головой. – Кто говорил от твоего имени?

– Я, – ответила Жасмель.

– Молодчина! – Понтер снова обнял её. – Адекор, мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти, – сказал он из-за плеча дочери.

– А уж как мне жаль, но… – Адекор пожал плечами. – Впрочем, рано или поздно ты всё равно бы услышал. Болбай считает, что я тебя ненавидел, потому что чувствовал себя в нашем проекте на вторых ролях.

– Чепуха, – отрезал Понтер, выпуская Жасмель. – Я ничего не добился бы без тебя.

Адекор склонил голову.

– Это очень великодушно с твоей стороны, но… – Он замолчал, потом развёл руками. – Но в её словах была доля правды.

Понтер положил руки Адекору на плечи.

– Возможно, теории и правда были больше мои, чем твои, – но это ты спроектировал и построил квантовый компьютер, и это твой компьютер открыл ворота в иной мир. Твой вклад теперь в сотни раз превышает мой.

Адекор улыбнулся.

– Спасибо.

– Так чем всё закончилось? – спросил Понтер, улыбаясь. – У тебя вроде голос писклявей не стал, так что, я полагаю, у неё ничего не вышло?

– На самом деле, – сказала Жасмель, – дело будет слушаться в трибунале завтра.

Понтер удивлённо покачал головой.

– Очевидно, мы должны добиться его отмены.

Адекор улыбнулся.

– Да уж будь так любезен, – сказал он.

* * *

На следующее утро к арбитру Сард присоединился иссохший морщинистый мужчина и ещё более морщинистая женщина; они сидели по сторонам от неё. Зал Серого Совета был набит зрителями, среди которых выделялись серебристыми одеяниями десяток эксгибиционистов.