Он отважился и долго смотрел на нее. Она же — на убегающую вдаль дорогу. Наконец он сказал:

— Сто пять тысяч — это большие деньги. Полагаю, что один из вас получит процент, тогда как второй — все остальное.

— Остальное получит владелец титула.

— Тот самый двоюродный брат лорда Клайва?

Она кивнула. Деларм определенно купился на эту легенду.

Он постучал пальцами по баранке руля:

— Но ведь документы-то у Клайва. Ну же, скажите — вы и вправду знаете, где он?

— Никто из нас этого не знает. Но если мы объединимся… Мистер Дин разыскивает свою супругу, мы с вами — Клайва, а мистер ди Стефано…

Тупик. Она не знала, каким образом Фрэнки может вписаться в их план.

Деларм перебил ее:

— Мы — соперники, а вовсе не команда. Но мы с вами, Стречи, — мы вполне сможем стать командой.

— М-м… — загадочно ответила Стречи.

— Полагаю, мы должны застать Клайва первыми — будучи командой. — Последнее слово он произнес с особенной интонацией. — Если у нас будет стимул.

— О, у меня-то он есть.

— Может, мне дать вам дополнительный стимул?

Она удивленно взглянула на него. Но он тут же пояснил:

— Еще десять тысяч — только вам одной?

— А-а, вы о деньгах.

— Это неделикатно, согласен, — но я полагаю, что мне известно, где находится Клайв.

Глаза его сияли торжеством.

— Я приблизительно знаю его маршрут. Возможно, если я сообщу его вам, вы сможете определить его более точно?

Звучало заманчиво. Интересно, что известно Деларму на самом деле?

— Давайте попробуем, — ответила она.

Он мгновенно напрягся:

— Но могу ли я доверять вам?

— Разумеется.

— Пока что-то не похоже.

— Простите мою душу грешную. Итак, каков же этот «приблизительный маршрут»?

Он надулся:

— А может, вы мне и не понадобитесь. В любом случае, он сам со мной свяжется.

— Это почему?

— Он знает, что у меня есть деньги.

— Хорошая мысль. Так куда он направился — приблизительно?

В поисках вдохновения Деларм уставился в ветровое стекло:

— Нет, я не могу вам доверять. Забудьте, что я вам наговорил.

— Я не смогу забыть! Я-то думала, мы — команда.

— Мы можем ею стать.

Стречи неловко поерзала на сиденье. Будь на месте Деларма любой другой мужчина, она бы подумала, что ей пытаются сделать непристойное предложение. Но этот был религиозен, как был честен Брут, заколовший Цезаря. Она осторожно спросила:

— А когда мы сможем ею стать?

— Завтра.

— Завтра! — рассмеялась она. — А сегодня мы что же — так, катаемся?

— Клайв может связаться со мной. Но если он этого не сделает, я вернусь к вам.

— Вы умеете дать девушке почувствовать себя нужной.

— Я отвезу вас в отель.

Она снова пристально посмотрела на него, но и здесь он, кажется, не лукавил. Он пристально смотрел вдаль — так смотрит с кафедры проповедник. А может, он пытается подавить в себе нормальные мужские желания.

— Прекрасно, — сказала она. — Я поговорю с вашими конкурентами.

— Я вам запрещаю.

— Мистер ди Стефано попросил меня…

— Я бы не стал связываться с подобным человеком.

Это уж точно, подумала она. Но вслух произнесла:

— А бедный мистер Дин…

— Титул ему не нужен. Все, что он хочет, — найти свою жену.

Она подняла было брови, но эти слова обескуражили ее.

— И потом, есть еще Ниббетты….

— Они не имеют значения.

Она помедлила. Потом саркастически заметила:

— Выходит, остаетесь только вы.

— Именно.

Ниббетты, однако, вовсе не догадывались, что не имеют значения. Фрэнки ди Стефано еле удалось отделаться от многочисленных Ниббеттов — к вящему своему удивлению, он обнаружил, что они все еще верят, что аукцион выиграл Уолтер. Этот последний восседал на хромированном барном табурете, точно на троне, расточая ближним благосклонные улыбки. Друзья и родственники окружали его, точно толпа галдящих придворных.

Фрэнки прошествовал через вестибюль, качая головой. Что, вообще, происходит? Нет, понятно, что Англия по самую верхушку Биг-Бена кишит чудаками всех мастей, но ведь эти треклятые Ниббетты — американцы! Разумеется, они догадались, что Клайв — мошенник: они не поверили, что титул мог достаться кому-либо, не говоря уже о них самих? Хотя, конечно же, они заплатили деньги — и, как это делают покупатели во всех частях земного шара, надеются, что получат за свои кровные сполна.

Он стоял у лифта и тупо жал кнопку вызова. Здесь хоть что-нибудь работает? Фрэнки тупо глазел на панель, затерянный в этом океане болванов и тупиц.

Раздался какой-то маслянистый скрежет, двери раздвинулись, и он вошел в лифт. Не успели они сдвинуться, как он заметил, как Стречи входит сквозь вращающиеся стеклянные двери отеля. Он тут же высунул ногу. Двери сомкнулись на ней, содрогнулись — точно им не понравился вкус — и разъехались. Он окликнул ее.

Она сказала:

— Вас-то мне и надо.

— Заходите в лифт. Едем наверх.

В спальне номера Фрэнки веяло боксерской раздевалкой — как раз в тот момент, когда спортсмена взвешивают перед выходом на ринг. Фрэнки и Стречи исполняли роль противовесов, а вот Микки и Паттерсон источали столько тестостерона, что в комнате едва не стоял туман. Микки ходил взад-вперед, точно волнующийся перед схваткой новичок, тогда как раненый Паттерсон с шумом сопел и угрожающе смотрел на окружающих через нашлепку на носу. Фрэнки — рефери — бдительным взглядом оглядывал комнату.

— То есть, — говорил он, — вы мне хотите сказать, что никто ничего не знает? Пытался что-то вызнать у Ниббеттов, но те, по ходу, конкретно поверили в сказку. Стречи ездила посмотреть достопримечательности с проповедником, который принимается блефовать всякий раз, как только доходит до дела. А Микки имел приятную беседу с треклятым Линкольном, который только тем и занимается, что воет об утрате своей благоверной. — Он обернулся к Паттерсону. — А тебе было сказано связаться со своим лондонским начальством — так ведь?

Паттерсон пожал плечами:

— Они сказали, что уже помогли, чем могли. И еще сказали, чтобы я обратился к пинкертонам.

Фрэнки ткнул в него указательным пальцем: