Вновь холмы и леса сменяются редкими рощами и полями, когда-то пригодными для земледелия. Разбивая копытами засохший чернозем, Слейпнир резво устремляется дальше. Тут живут охотники, выходцы с Алтая, быстроногие, смелые и свободолюбивые, которых северяне называют скрёлингами, как когда-то их далекие предки называли американских индейцев — непростых, но примитивных. Люди войны, все еще не пожелавшие отдать свои пастбища пришедшим с юга йотунам. Конные отряды изредка виднеются на горизонте или далекой опушке, но приблизиться кочевники не спешат. Тут забыли запах бензина, а грохот двигателя пугает животных. Скрёлинги чертят охранные знаки, воротят крохотных зверей и исчезают в тени рощ. Они живут в примирении с этой больной землей, уйдя, хотя и не по собственной воле, к корням прошлого, а значит, могут слышать то, чего никогда не услышит ни один Горожанин. Они знают, куда обвешанный щитами бронетранспортер несет своих седоков…

Втоптанные в грунт тяжелыми ногами времени деревни и деревушки — как же много в России раньше жило людей… Вперед, вперед, оставляя за спиной покореженные домики и рухнувшие крыши. Северяне точат мечи, смазывают винтовки, проверяют, легко ли выходят из ножен клинки, а Торбранд и Бьёрн разряжают автоматные магазины, кропотливо метя податливый свинец пуль древними рунами. Сила, что решилась бросить раумам вызов на их собственном языке, могущественна и непроста. А значит, зазвенит заклятая сталь.

Высохшими руслами рек, заросшими травой дорогами, мимо поваленных столбов линий высокого напряжения и рухнувших с неба вертолетов, по костям прошлого, сквозь тлен былого величия славных мест. За рулем машины меняются раумы, короткая остановка — и снова в путь. Робкие шутки, тяжесть на лицах и в руках, гуляющая по десантному отсеку фляга…

К вечеру этого дня они перешли Чумыш, реку-грань, отделяющую мир людей от мира великанов, и почти сразу же наткнулись на йотуна. Машина отдыхала на высоком покатом холме, вокруг нее, разминая ноги, бродили северяне, безрадостно осматривая унылый пейзаж раскинувшихся вокруг старых угольных комбинатов. Это уже начинались связанные в единую промышленную цепь комплексы «Гранита», протянувшиеся в Утгард на юго-восток еще километров на двадцать.

Торбранд, Атли и Рёрик, вооружившись картами и биноклями, отошли в сторонку, осматривая сеть заросших дорог, убегающих с холма вниз, и оживленно жестикулировали, выбирая очередное направление. Негромкий свист Орма, как обычно по пояс голого, загорающего прямо на пулеметной башне «Слейпнира», привлек их внимание мгновенно. Лежа на животе и разглядывая восточный склон через отстегнутый прицел своей винтовки, он жестом предложил проследить направление. Люди подняли к глазам приборы и замерли, глотая сухие комки.

Метрах в трехстах внизу, с подветренной стороны холма, в рощице молодых кривых осинок стоял йотун. Высокий, метра три в холке, четвероногий, похожий на страшно искореженную собаку, еще две дополнительные лапы которой, слабые и гибкие, растущие из плеч, помогали пригибать побеги прямо к вытянутой пасти. Йотун был покрыт влажно поблескивающим покровом коричневой слизи, не засыхающим даже под пристальным взглядом солнца, и совсем не имел шерсти. Острая зубастая морда, больше похожая на обнаженный череп, меланхолично срывала с веток зелень, лапы шевелились сонно и лениво. Неторопливо передвигая тяжелыми когтистыми ногами, йотун неторопливо ползал по роще, без особенной охоты, словно от голода и острой нужды, обгладывая неаппетитные стволы хрупких осин.

В окружавшей мертвые холмы тишине винтовка грянула неожиданно громко, и дверг невольно вздрогнул. Орм привстал, опять приник к прицелу и показал в сторону конунга вытянутый вверх большой палец. Торбранд улыбнулся. Йотун лежал на боку, завалившись прямо на обглоданные стволы деревьев, из пробитой головы на жеваную зелень струилась темная кровь. По раумам пробежал шепот — то возносили хвалу Асам.

— В машину, — скомандовал конунг, пряча прибор в чехол, но тут Орм над его головой неожиданно вновь приник к оружию, — добро пожаловать в Йотунхейм и…

— Он жив! — И все опять ринулись к левому борту. — Он все еще жив, — добавил стрелок и вновь снял оружие с предохранителя.

Йотун поднимался, неожиданно легко и упруго, словно и не было секундой раньше меткого выстрела. Только вот простреленная голова все так же безвольно свешивалась на покрытую слизью грудь, а из-под торса, отлепляясь на клейких прозрачных нитях, поднималась на тонкой слабой шее вторая, поменьше. Йотун прыгнул в сторону, пригибая новую голову к плечам, быстро осмотрелся, обнюхал воздух и оскалился тремя рядами кривых клыков.

— Огонь! — крикнул Торбранд, не сводя со зверюги глаз. — Что же это за порода, если у них вместо одной по две или больше жизней?…

А йотун тем временем увидел людей. Запрокинув голову едва ли не на скользкую спину, он издал резкий и пронзительный свист. Затем порвал дерн когтями и бросился в атаку, на стремительном бегу отгрызая свою первую, мертвую голову у основания шеи. Вторая пуля Орма попала в грудь, рванув в воздух ошметки плоти и кровь, но йотуна не остановила. На миг тот присел на задние лапы, еще ниже пригнул голову, окончательно оторвав ее ненужную предшественницу, и продолжил бег, не переставая свистеть. Северяне потянулись к оружию, а в пулеметную башню бросился Оттар.

Третья пуля отстрелила одну из гибких передних конечностей, которыми йотун управлялся как руками и на бегу прикрывал глаза. С треском порвалась блестящая кожа, в сторону полетела извивающаяся лапа, а зверь лишь пронзительнее закричал и прибавил скорость, стремительно сокращая оставшиеся до людей метры.

Он все же упал, когда Орм, выждав еще пару вздохов, вогнал четвертую пулю прямо в лоб уже практически в упор. Йотун остановился резко и неестественно, словно наткнулся на стеклянную стену, встал на дыбы, с просвистом захрипел, завалился и рухнул навзничь, сотрясая поверхность холма тяжелым ударом.

Не опуская с плеч огнестрельного оружия, Сигурд, Рагнар и Хлёдвиг двинулись вперед, со всех сторон рассматривая вонючую зверюгу, широкая туша которой, даже упав ниже по склону, все равно доходила «Слейпниру» до середины борта.

Торбранд, положив автомат на колени рядом с обнаженным мечом, быстро и неспокойно курил, сидя на траве и прислонившись к колесу машины. Черной точкой мелькнув в синеве безоблачного неба, один из воронов Одноглазого метнулся в Асгард рассказывать об увиденном.

— Мы движемся вот сюда, — палец конунга, словно молоток выносящего приговор судьи, упал на твердый пластик карты, — судя по всем нашим предположениям, а также основываясь на информации, предоставленной Любимом, именно отсюда, вот из этих двух мест, шахт «Исток-2» и «Исток-3», расположенных на расстоянии менее двух километров друг от друга, начали появляться чудовища. Символичные названия, не правда ли? Сначала многочисленные исчезновения людей, потом целые деревни, потом нашествие… Это меньше двадцати километров на юг, юго-восток, и завтра, приблизительно в полдень, мы будем там…

Инеистая Грива опять гарцевал по темному небу в тщетной попытке догнать своего побратима, Ясную Гриву, дневного скакуна, и на Срединный мир опять опустилась ночь.