В квартире было все тоже самое. Только хуже, много хуже. Отсутствовали почти все органы, запах был гораздо нестерпимее, следы волочения ярче. А на груди у бывшего начальника лежал табельный ПМ, из которого он успел сделать только один выстрел — в потолок. Жетон нашелся в этой желейной субстанции. Кощей объяснил, что двое погибших — имели в крови примесь Нави. Иначе реакция не была бы такой яркой. Кошмары людям еще долго будут сниться. Мне тоже. Не спасла даже тройка перчаток (одну пару разъело).

Причиной колдун назвал прерывающуюся связь между жетонами. Если круг из двенадцати частей не подпитывает друг друга они начинают тянуть больше, а больше можно вытянуть только из навьих обитателей, там изначально больше ресурсов — вот и имеем, то что имеем.

Наследникам прежде чем продать квартиры придется отмывать и отмывать, а потом еще раз тридцать освящать. Если удастся загнать сюда хоть одного попа.

Кощей много рассказывал о том, что моя сила сдерживает металл, так как забрать силу проклятье не могло, она для нее инертна. Но, чем больше медь накапливается у меня, тем тяжелее. Л — логично!

Последнего владельца жетона поймали прямо по дороге в аэропорт. Он не сопротивлялся, оборотни пошутили, что я пошла на него как Т-34. Даже сама улыбнулась.

— Эх, почему такое неравенство? Вам сейчас хорошо, а у меня настроение как у голодного оборотня, — оборотни охраны улыбнулись, немного плотоядно, — Очень жду, когда освобожусь от этой ноши.

— Свобода — есть право на неравенство. Равенство, если оно понимается шире, чем сугубо формально — юридическое равноправие, и свобода — вещи несовместимые. По природе своей люди и нелюди не равны, достичь равенства можно лишь насилием, причём это всегда будет выравнивание «по нижнему уровню». Уровнять бедного с богатым можно, лишь отняв у богатого его богатство. Уровнять слабого с сильным можно, лишь отняв у сильного его силу. Уровнять глупого с умным можно, лишь превратив ум из достоинства в недостаток. Общество всеобщего равенства — это общество бедных, слабых и глупых основанное на насилии».[1]

— Мысль интересная, обдумаю ее, когда скину все.

— В аэропорту нас будет ждать вертолет. Он доставит в начале в Цой — Педе, потом придется залететь в гости.

— К Багдасару?

— Не совсем. Да и тебе нужно отдохнуть. Время пять утра, а ты вторые сутки глаз не сомкнула.

— Ты, кажется, тоже не спал.

— Мне это привычно, плюс ты держишь на себе проклятье. И не кого-нибудь, а создателя. Так что работа тяжелая.

По прилету меня и свинцовый ящик с «кружками» осторожно перегрузили в вертолет. С одинаковой осторожностью, и на руках, самостоятельно идти я банально была не в силах.

Цой — Педе сиял, солнце застило все вокруг, окутывая теплым маревом, даже воздух пах водой и горными цветами. Я опять здесь, в сердце гор и сердце его спокойно, я ощущаю, как оно тихо стучит.

Туман от рек Меши — хи в Чанты — Аргун поднялся практически до уровня башни. Острогорбый мыс, упирающимся северной стороной в скалы хребта Коре — Лам, сейчас омывался туманом как волнами прибоя. Звенящая тишина, слишком высоко для мелких птиц, только парящие орлы, как застывшие черные точки на небе. Я полчаса смотрела на их кажущееся бездействие, ну и обдирала кусты розовощекой и желтой алычи.

Мои минутки, оборотни все так же резвились, перекинувшись в волков и медведей, по щенячьи повизгивая. Кроме Славы, он сидел в своем облике медведя и отбирал у меня ягоды.

— Нам пора, если хочешь попасть в Москву до захода солнца.

А мне становилось все лучше — физически и хуже — морально. Я вспомнила ту лестницу, что вела к каменному гроту. Вниз я еще сползу, скачусь кубарем если что, а наверх потащит колдун.

Аккуратно, почти съехала на попе до усыпальницы я держала ящик, из которого Кощей выдирал стаканы по одному и прятал их в короба у стен. Все чашки были залиты водой, потом оплавлены свинцом. Причем перестраховываясь свинец был еще расцарапан разными знаками.

— Осину не стал брать?

— Не поможет. Осина только от людей, но тем куда кол не загоняй — все равно не встанут.

— Наверное это хорошо.

— Так повелось по Покону, травы защищают лучше дерева от духов и мертвецов. От живых как раз наоборот. Берешь биту, и дальше уже не твои проблемы из сосны она или из осины.

— Есть еще алюминий.

— Есть, но из дерева лучше. Я закончил. Тебя поднимать?

— Поднимать. И даже тащить, я как мочалка.

— Для мочалки слишком бодра. Просто согласись, на руках тебе понравилось кататься.

— Даже отрицать не буду. Хорошо, тепло и напрягаться не нужно.

Я сидела, прислонившись в Сердцу гор, постепенно приходя в себя и отстраненно отмечая, что мое сердце бьется в такт вспыхивающим огонькам. Кощей подхватил мою уставшую тушку и потащил на верх.

Иногда бывает такое молчание, которое стоит тысячи разговоров. Оно очень хрупкое и тяжелое, как намек на будущее. Как обещание. Оно только для двоих. Или мне показалось? Наверное, я слишком устала.

Москва встретила меня пятницей и мокрым асфальтом, судя по всем, пока нас не было в городе, это место попытались смыть. Тепло продолжало подниматься с влажной земли, примешивая к озону запахи бензина и машинных масел.

Всю поездку я провела в полудреме. Это я про самолет. В вертолете не получилось спать, да и как можно? Огромное солнце у вершин гор. Красота, непередаваемая ни одной камерой, только воспоминаниями. А потом встреча с нынешним хозяином республики, огромный стол и я, как удивление и восторги поумерились, клевала носом в тарелку. Гостеприимный хозяин, заметив это всего через три часа отпустил нас в обратный путь. А до этого, все что я помню это мужские разговоры о политике.

— Жаль, что Россия продолжает с европейскими политиками какой-то диалог…

Степенно сетовал хозяин:

— Уж если хотят говорить — понижение уровня. Для начала нужно перевести на диалог с кем-нибудь из замов. Не подошли? Понизить до общения с референтами МИДа. Наш министр давно предлагал. Зарубежных партнеров нужно воспитывать.

Я прям воочию представила Рамзана с ремнем, даже взбодрилась немного:

— Чтобы они десять раз подумали о том, что и как сказать о России. А их желание пообщаться напрямую с президентом нашей страны должно вызывать в российском внешнеполитическом ведомстве смех и вопрос: "Серьезно? Вы? Напрямую с Путиным? Ну вы даете!". Необходимо это для того, чтобы западные политики знали цену своим словам и поступкам. И ощущали последствия на себе незамедлительно. В противном