северной дороги. За несколько секунд мы обменялись безмолвными посланиями и полностью согласились друг с другом. Близился конец вечеринки, пора было уходить — как мы и условились заранее — поодиночке.

Опять запиликала кротта, и я зашагал на ее звуки вместе с заядлыми меломанами, которых здесь было хоть отбавляй.

Какую же великолепную балладу сочинят глимены о сегодняшнем состязании, как только правда о нем выплывет наружу! А Робин уж позаботится, чтобы весть о том, кто получил серебряную стрелу, обязательно дошла до шерифа.

«Напьюсь, — подумал я, глядя на орудующего смычком глимена, но, почти не слыша, о чем он поет. — Обязательно напьюсь сегодня так, что чертям тошно станет!»

У меня уже сводило спину от того, что я все время сутулился, руки ныли так, как будто я сам только что без продыху стрелял из самого тугого лука. Надо было притащить из Руттерфорда не два бочонка эля, а три!

Я отделился от внимающей певцу публики, прошел еще ярдов двадцать и обернулся поверить, как сзади идут дела.

Локсли понемногу продвигался к краю поля; кое-кто из ноттингемширцев тоже решил покинуть праздник и зашагал к дороге или наискосок через поля; немногочисленные повозки ухитрились сбиться у короткой стороны барьера, образовав небольшую пробку.

Напоминая самому себе улитку, как горбом, так и скоростью, я нога за ногу потащился к рощице на полпути между Шервудом и Ноттингемом. Только сейчас мне пришло в голову, что я выбрал неудачное место для встречи со Стивом: не стоило заставлять парня ждать там, где повесили его брата.

— Проклятье, да где же он? — прорычал Коулт, расхаживая взад-вперед между деревьев.

— Не беспокойся, явится, как только кончит раздавать автографы.

— А?

Бывший лесник остановился и удивленно заморгал — еще бы, он не знал меня так хорошо, как другие аутло, и еще не привык к моим диковинным выражениям.

Я сидел, прислонившись спиной к стволу, подавляя желание присоединиться к суетливому мельтешению Стива. Вот было бы смешно, если б мы оба начали метаться туда-сюда, как наскипидаренные.

— Робин теперь — королевский стрелок, — проговорил я, вглядываясь в каждого человека, движущегося в нашу сторону. Таких становилось все больше и больше: наверное, многие заспешили по домам раньше срока, чтобы поразить родню рассказом о творившихся сегодня на празднике чудесах. — Шериф не осмелится схватить твоего шурина, чтобы проверить, нет ли под его загаром волчьей шкуры.

— Тогда где ж он, чтоб его разорвало?..

— Да вон он, легок на помине, — я выпрямился, увидев невысокую легкую фигуру, появившуюся из-за повозок. — Я же говорил тебе, что…

Стив вдруг сдавленно охнул, люди на поле бросились в разные стороны, уступая дорогу трем десяткам всадников, галопом прорвавшихся сквозь толпу.

Робин оглянулся, мгновенно оценил ситуацию и сбросил с плеча лук. Наемники не успели одолеть и двадцати ярдов, как Локсли показал во всем блеске, на что он способен.

Шерифским псам стоило бы подумать дважды и трижды, прежде чем пускаться в погоню за человеком, только что продемонстрировавшим почти колдовскую меткость в стрельбе. Но слуги оказались не намного умней своего господина, и теперь им пришлось почувствовать на собственной шкуре, что серебряная стрела досталась победителю состязания по праву. Стрелы Робина смели с седел двух преследователей прежде, чем кто-нибудь из них успел пустить в ход арбалет; третьего врага Локсли достал, уже стоя под градом арбалетных болтов. Но наемники стреляли с седла во время галопа, и ни один из выстрелов не попал в цель.

Когда арбалетчики принялись перезаряжать оружие, Робин повернулся и бросился бежать.

Я удержал Стива, рванувшегося было из-за деревьев ему навстречу. Выскочи мы из рощи, это не только лишило бы нас прикрытия, но и показало бы противникам, что нас всего двое. Поэтому я не позволил Коулту сделать то, что до боли хотелось сделать мне самому; но едва наемники приблизились на расстояние, достаточное для навесной стрельбы, мы со Стивом сделали все, чтобы прикрыть отступление Робина Гуда. Бывшему леснику удавалось бить из лука в таком темпе, что в воздухе порой одновременно оказывались четыре стрелы, я отставал от него всего на одну стрелу.

Если бы дело происходило в балладе, враги давно бы уже пустились наутек от «Робин Гуда и стрелков», но в жизни они только придержали коней, не желая нарваться на засаду.

Однако и эта задержка оказалась спасительной для Локсли.

В колчане Коулта оставалась всего одна стрела, когда Робин на полном ходу ворвался в рощу, хлопнул меня по плечу и без остановки почесал дальше. Мы со Стивом закинули луки за спину и последовали примеру чемпиона.

Как хорошо, что я не взял с собой меч! Черта с два я развил бы приличную скорость с этой железякой на боку. Я и без того отставал от Стивена шагов на пять, а от Робина — на все десять. Локсли бегал так же хорошо, как и стрелял, и я подумал, что надо бы подбросить шерифу мысль ввести в следующие соревнования двоеборье: стрельба из лука с последующим бегом на длинную дистанцию. Робин Гуд наверняка заткнет соперников за пояс на каждом из двух этапов.

Меня отделяла от Шервуда какая-то сотня ярдов, а мои подельщики были к лесу еще того ближе, как вдруг Стив вскрикнул, споткнулся и рухнул плашмя. Мгновением позже я оказался рядом, перевернул его на спину и дико выругался, увидев кровь, заливающую его лицо.

Я потряс Стива за плечи, но тот не шевелился, и тогда я повернулся к преследователям, которые мчались к нам размашистым галопом. Их осталась всего дюжина… нет, чертова дюжина — тринадцатый ублюдок приотстал, перезаряжая арбалет. Но именно в него я и прицелился, выхватив из колчана Стива последнюю стрелу. Я и не подозревал, что мой собственный запас иссяк, пока, вскинув привычным жестом руку к правому плечу, не нащупал за ним пустоту. Ногой перевернув Коулта на бок, я выпрямился уже с его стрелой на тетиве.

Шиповидный наконечник пробил бригандину арбалетчика, тот с воплем откинулся назад и все же, прежде чем рухнуть с седла, успел сделать выстрел.

Мне показалось, что меня в бедро лягнула лошадь. Боль была дикой, останавливающей дыхание, весь мир взорвался оранжево-красными клочьями, потом потемнел. Из-под меня как будто рывком выдернули землю, должно быть, на несколько секунд я потерял сознание… А когда очнулся, левую ногу по-прежнему разрывала нестерпимая боль, а ко мне, зверски оскалившись, шел облаченный в кольчугу громила с занесенным наискось мечом.

Я попытался подняться и не смог. Все вокруг то вставало на дыбы, то падало навзничь, то начинало