— Знаю, — сказал Йен. — Я не помогаю тебе, потому что ты распоряжаешься мной.

Он увидел в глазах Харта слезы, и неожиданно брат заключил его в свои медвежьи объятия.

— Забирай Бет домой и будь счастлив. Все кончилось.

Он увидел, как Керри открыл дверь зала ожидания и вышла Бет. Она посмотрела на Йена и улыбнулась.

— Может быть, для тебя и кончилось, а для меня все только начинается.

Харт удивился, но затем кивнул с понимающим видом, глядя, как Бет, распахнув объятия, с нежной улыбкой подошла к Йену. Бет обернулась и поцеловала изумленного Харта в щеку, затем подала Йену руку, и он повел ее к поезду.

В купе суетился Керри, проверяя, все ли готово к долгому путешествию на север, пока Йен не отослал его. От дождя и сгущавшихся сумерек темнело небо. Бет погрузилась в подушки и смотрела, как Йен задвигает занавески, ограждая их от темноты.

Раздался свисток, шипение пара, и поезд тронулся. Пока поезд отъезжал от вокзала, Йен стоял, прислонившись к полированной стене. Бет, усталая, откинулась на подушки.

— А не мог бы Керри найти для меня книгу или еще что-нибудь? — поинтересовалась она. — Или не могли бы мы остановиться и взять что-нибудь для рукоделия?

— Зачем?

— Затем, что когда ты будешь бродить туда-сюда по вагонам, мне надо будет чем-то заняться.

— Я не собираюсь бродить по поезду. — Йен обиделся и запер дверной замок. — Ты же здесь.

— Ты хочешь сказать, что останешься наедине со мной? Без присутствия дуэньи?

Несмотря на их развлечения в ее спальне, которые они себе позволили в тот день, когда раскрылась тайна Феллоуза, Йен снова держался на расстоянии.

— Хочу кое о чем тебя спросить.

Бет раскинулась на сиденье, положив руку на его спинку, и надеялась, что выглядит соблазнительно.

— Что же это за вопрос, муж мой?

Йен наклонился и лег рядом с ней. Его большие кулаки упирались в спинку сиденья.

— А я люблю тебя?

Ее сердце взволнованно забилось.

— Вот это вопрос!

— Когда ты была больна, когда миссис Палмер ударила тебя ножом, я понял, что умру, если умрешь ты. В груди у меня пустота, только пустота там, где должна была быть ты.

— Именно так чувствовала бы и я, если бы инспектор Феллоуз отправил тебя на виселицу или обратно в сумасшедший дом, — едва слышно сказала Бет.

— Я никогда раньше не понимал. Это как страх и надежда, вместе тепло и холод. Все вместе.

— Я знаю.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Но я не хотел причинять тебе боль. Я никогда, никогда не захочу обидеть тебя.

— Йен, ты совсем не такой, каким был твой отец. Из того, что ты и твои братья рассказали мне, ясно, что ты ничем не похож на него. Ты предпочел оставить Салли, но не причинять ей зла. Ты защищал Харта от Феллоуза и думал, что защищаешь Лили.

Он стоял молча, как будто не решаясь поверить ей.

— Во мне кипит гнев.

— Ты знаешь, как загасить его. Он не знал. В этом есть разница.

— Смогу ли я когда-нибудь быть уверенным в себе?

— Я помогу тебе обрести эту уверенность. Ты сам говорил, что он заставлял тебя слишком много страдать… и что тебе с братьями надо сделать с ним. Пожалуйста, Йен. Пусть он уйдет.

Йен закрыл глаза. Бет видела, как меняется выражение его лица в зависимости от того, что он в тот или иной момент переживал.

Медленно открыв глаза, Йен сразу же взглянул на Бет, и их взгляды встретились. Его глаза сияли.

— Я люблю тебя, — сказал Йен.

Бет затаила дыхание.

— Люблю тебя, — повторил Йен. Его взгляд впился в нее с силой, на которую Харт не мог и рассчитывать. — Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…

— Йен! — рассмеялась Бет.

— Люблю тебя, — шептал он, прижимаясь к ее губам, лицу, ямочке на ее шее. — Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Ты собираешься повторять это всю ночь?

— Я буду повторять это, пока моя страсть не лишит меня сил говорить.

— Видимо, мне придется смириться с этим. Может быть, будет нелегко, но я хотела бы это выяснить.

Он остановился.

— Ты шутишь?

Бет смеялась, пока не сползла на пол и не обнаружила рядом с собой Йена.

— Да, шучу. — Она ухватилась за Йена. — Я убеждена, страсть определенно требует внимания. Может, нам послать за Керри, чтобы он выдвинул кровать?

Йен поднялся на ноги, отбросил подушки на другое сиденье и отстегнул крючки, при помощи которых оно превращалось в кровать.

— Мне не нужен Керри.

— Вижу.

Йен подвинул кровать на место, затем взял Бет на руки и уложил на постель. Он быстро расшнуровал ее сапожки, расстегнул пряжки и расстегнул всю ее одежду, купленную специально для путешествия.

Несколько минут, и она снова лежала, обнаженная, в холодном купе. Бет закинула за голову руку, отчего ее груди приподнялись, взгляд Йена согревал ее не хуже одеяла. Согнув в колене ногу, она положила ступню на бедро, чтобы он мог видеть ее наготу. Ощущение было восхитительным и возбуждающим. Она лежала на спине, и Йен Маккензи смотрел на нее, сколько ему хотелось.

— Ты все еще любишь меня? — спросила она. — Или это просто желание?

— И то и другое.

Несколькими легкими движениями Йен сбросил сюртук, воротничок и жилет. Она и глазом не успела моргнуть, как он расстегнул рубашку. Она наблюдала, как обнажается его грудь, а затем, когда он сбросил брюки и нижнее белье, смотрела на его сильные бедра. Последней была сброшена рубашка. Его грудь была покрыта темными волосами, и под ними вздувались мускулы.

Он не дал ей времени оценить то, что она видела. Он взобрался на кровать и лег над ней, опираясь на локти и колени.

— Желание? — повторил он.

Ее врожденный инстинкт прибегать к шуткам изменил ей.

— Да. Сейчас. Пожалуйста.

Йен, ощутив горячую влажность между ее ног, спросил:

— Любишь меня?

— Люблю! Люблю тебя, Йен.

Он поднес к лицу свои блестевшие от влажности пальцы и облизнул один из них.

— Никогда не пробовал ничего вкуснее.

— Вкуснее, чем чистое виски из винокурни Маккензи?

— Я бы лучше выпил тебя, а не виски.

— И ты шотландец? Ты должен быть влюблен!

— Перестань…

Бет плотно сжала губы, чтобы они не дрожали, а Йен, склонившись над ней, покрывал поцелуями ее тело. Он ласкал ее и поддавался ритму движения поезда. Голова у него кружилась.