Он крепко сжал мою руку и посмотрел мне прямо в глаза.

— Могу я доверить это тебе, док? — спросил он. — Могу я быть уверен, что ты не выдернешь вилку из розетки?

Обычно я не разговариваю с мертвыми, хотя питаю к ним слабость. Они не подпадают под действие нашего контракта, поэтому мы не служим у них на побегушках, как у всех остальных.

Но Джо был исключением. Я знал, что точно так же, как и в те времена, когда он был жив, у меня на приеме он будет пускать слюни, угрожать, буйствовать, плакать, ныть и скулить, пока в конце концов не добьется своего.

Джо был одет в традиционную белую сорочку, в которой напоминал призрака, хотя это же все-таки был Джо, поэтому некогда белая сорочка уже стала растянутой и грязной. Спереди краснели пятна от томатного соуса, дополненные ароматом жареного лука. Джо явно направлялся в рай, о котором всегда мечтал.

— Я же говорил тебе… — начал он и замолчал.

— Я ЖЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ… — продолжил он, меняя тембр, чтобы казаться более потусторонним. Очевидно, именно этому их учат в первый день в Школе призраков (точно так же, как хирургический факультет поощряет резкий тон, большую блестящую машину и ухмылку).

— Прежде чем ты продолжишь, — перебил я, — я знаю, что ты собираешься сказать: «Я говорил, что болен». Не стоит беспокоиться, это уже сделал Спайк Миллиган[192].

— ДА, ДА, ВСЕ ТАК, — сказал он с раздражением, которое обычно не ассоциируется с замогильным тоном мертвых. — НО ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫПИСАТЬ МНЕ АНТИБИОТИКИ И ОТПРАВИТЬ НА РЕНТГЕН.

— Так чем я могу тебе помочь? — спросил я, зная, что рецепт на антибиотики уже наполовину написан (обычно это экономит время).

— ЗДЕСЬ НЕТ ВРАЧЕЙ, — ответил Джо.

Я предположил, что: а) врачи не попадают на небеса, потому что боги нас не любят, или, что более вероятно, б) небесные врачи не принимают пациентов вроде Джо.

— БОГ НАСТАИВАЕТ, ЧТОБЫ МЫ РЕГУЛЯРНО ПРИХОДИЛИ НА ПОКЛОНЕНИЕ, СЛУЖЕНИЕ И ВСЕ ТАКОЕ, ОБЫЧНО ВО ВРЕМЯ СКАЧЕК, — заявил Джо.

— Неудобно, — признал я.

— ДА, ИНОГДА ЭТО НАСТОЯЩАЯ БОЛЬ, И ОНА СОВСЕМ НЕ ПОХОЖА НА МОРГАНА ФРИМЕНА, — сказал он. — И Я ПОДУМАЛ: МОЖЕТ БЫТЬ, БОЛЬНИЧНЫЙ?

«Что вы свяжете на земле, то будет связано и на небе», — подумал я.

Каждый сентябрь в Кроук Парке, когда начинается финал Национального матча по гэльскому футболу, сердце каждого истинного ирландца бьется немного чаще. Это наш духовный дом, однако долгие годы в графстве Арма он был долиной горьких слез.

До 2002 года. Тогда у нашей команды появилась энергия, появилось чувство цели. Может, в этом году все сложится иначе? Может, на этот раз мы впервые возьмем Кубок Сэма Магуайра?

Оранжево-белые флаги и перетяжки украшали каждый дом, каждый фонарный столб. На полях и лугах паслись оранжево-белые овцы. Гипсовую оранжево-белую корову можно было встретить на обочине любой проселочной дороги. Безумие росло по мере того, как приближалась большая игра, и яростная борьба за билеты не предполагала никаких моральных ориентиров.

— Я беспокоюсь о Джо, — сказал брат Джо.

— В самом деле, — ответил я сочувственно, но настороженно.

— Это ужасно, ужасно, — он печально покачал головой. Самая настоящая картина братского горя. Но затем, внезапно смутившись, добавил: — Тогда он не сможет принять участие в финале. Вряд ли ему понадобится билет, не так ли?

Как ястребы-стервятники, они хватались за любой признак слабости, и даже дальние родственники становились очень внимательными. Каждый раз, когда я навещал Джо, я видел, как люди тайком открывали ящики и шарили на полках.

И все махинации происходили тем же славным летом, когда Ойсин Мак-Конвилл прорвал защиту Керри и забил решающий гол, а Киран Мак-Гини поднял кубок высоко над головой. «Разрежьте его на маленькие звездочки, — кричали мы, — небо с ним станет таким прекрасным, что весь мир влюбится в ночь. Пусть будут танцы на улицах, выпивка в барах и объятия в гостиных!»

Радость длилась всю золотую осень и долгую, ослепительно прекрасную зиму. Детей, родившихся в тот год, природа наделила вьющимися волосами и солнечным характером, и они были невосприимчивы к папилломавирусной инфекции.

Смерть не мешала радости, которая давала утешение даже во времена глубочайшего горя.

Через несколько недель после матча, на поминках Джо, я собрал всю семью.

— Смотрите, как ему повезло: он застал тот момент, когда Арма выиграла титул, — сказал я им.

— Да, он был большим любителем футбола, — вставил кто-то.

— Ни разу не пропустил ни одного матча, — согласились мы.

Печаль и потеря легко улетучились, пока мы сидели всю ночь, счастливо беседуя о футболе, в то время как угли угасали, а «луна бледнела в небе, в час, когда смерть подобна свету, а кровь подобна розе»[193].

«Спасибо за билет, Джо», — подумал я.

Примечание 1: папилломавирусная инфекция вызывает бородавки.

Примечание 2: я из графства Даун, и мы ненавидим Арму.

— Сколько бабушке осталось, доктор?

— Всего несколько дней, — ответил я. Молодой, красивый и слишком неопытный, я не знал, что мудрый врач всегда искажает прогноз. Через несколько минут новость распространилась по всему земному шару.

Несколько дней спустя родственники набились во все углы, балансировали на карнизах, свисали с крыши, качались на занавесках. Они приехали со всех сторон света, переплыв опасные реки, взойдя на высоченные горы, претерпев укусы насекомых и даже полеты на рейсах Ryanair. Они прибыли из Бостона, Сингапура, Сиднея, Владивостока, и все преисполнились решимости присутствовать у смертного одра бабушки.

Поэтому я был смущен, обнаружив, что бабушка выглядит намного лучше, даже довольно бодро. Сообщать плохие новости — часть нашей работы. Но сообщать хорошие новости оказалось довольно непросто.

— У меня хорошие новости, — сказал я, стараясь придать этому позитивный оттенок. — Ваша бабушка все-таки не умирает. Она выглядит намного лучше. Правда здорово?

Наступила зловещая тишина, которую я, будучи неопытным, чувствовал себя обязанным заполнить.