— «Да-а... —  думаю,  — кому нужен этот календарь? Подумать только, аж три тысячи штук!».

И в этот момент Павлик застонал, зарычал, кончил.

— Ты что, все, уже? — говорю.

— Да.

Павлик встал, штаны натягивает.

— А куни? — спрашиваю.

— А вдруг сперма вытечет, а я тут тебе лижу. И к тому же ты наказана. Да и, вообще, я уже кончил.

— Как кончил?! — заорала я. — Ты что, снова презерватив не надел?!

— А зачем? Так же приятнее.

— Ну ты… ну ты… — проговорила я. «Ну ты и мудак» — подумала я, даже сил не хватило сказать, настолько задохнулась от злости.

— Самый лучший и обаятельный мужчина. — Закончил Павлик фразу за меня.

— О-о-о, мясцо! — Доносились причмокивания и чавканья с кухни.

Мне оставалось надеяться, что я не залечу. Паша уже не в первый раз кончал в меня без презерватива, каждый раз я боялась, но как-то обходилось все. Рано мне еще беременеть! Ох, может, и в этот раз все будет хорошо. Все равно страшно. Как это не вовремя было бы. Что я Хозяину скажу? Да и как я вообще к нему вернусь, с ребенком-то?!

Накрасилась, уже собралась уходить, думаю: «дай все-таки подойду к Павлику».

— А можно поинтересоваться, — спрашиваю, — когда я уже начну получать удовольствие?

А он говорит, продолжая жевать: — Я не буду пока тебе получать удовольствие, я буду сам получать: м-м-м, какое вкусное мясцо! Телятинка, зажаренная, с чесноком да черносливом. М-м-м! Кайф! Не зря я тебя трахаю.

— Ну ладно, — соглашаюсь, а сама размышляю: «ну сколько можно терпеть? Считала, может, что-то поменяется, но нет. И ласки не те, и удовольствие не туда, и  жрет целыми днями, и в компе сидит. Всё, развожусь, ну его наху… нахрен».

Со злости захлопнула дверь. Павлик так был увлечен собой и жратвой, что даже не попрощался. А я иду по дороге на работу и думаю: «все, хватит с меня! Пора разводиться.

— Что ты такая кислая? Плохо покушала? — интересуется Олег.

— Да нет, — хотела сказать я, но как-то медленно мозги соображали, тягуче переваривая ситуацию. И успела только сказать: — Да…

— Вот, я сразу вижу! И именно по этому поводу, —  он ловко взял прикрытую полотенчиком тарелку и с воскликом «вуаля» открыл. — Скушай пирожок. С рубленым мясом, все, как любишь.

— И то, правда. Спасибо, Олег. И подумала: «не одному же Павлику получать удовольствие. Тоже получу». И принялась уплетать пирожки.

А Олег стоит, довольно улыбается. Вот странный человек. По сути я ему никто, а он старается. Повезло Элли. Стоп! А где она?

— А Элли уже пришла? Хочу с ней поговорить.

— Извини, Тина, но она сегодня не придет.

— Почему?

— Да зачем ей здесь работать. Мы решили пожениться, а делать тут, сама понимаешь, нечего. Даже мне, повару, платят не сильно много, а вас, девушек, вообще впроголодь держат. Говорят вот, по нашим временам только работать за еду можно, а тут даже и на еду не хватит.

— Да, говорю. — Хорошо хоть на работе поесть можно. А вы быстрые, жениться собрались уже.

— А чего ждать-то, Тиночка? Если мы сразу поняли, что нам хорошо вместе. А я человек серьезный.

— Ну да, с тобой Элли не пропадет, по крайней мере, голодной точно не останется.

— Спасибо, Тина. В общем, пусть Элли дома сидит. Ей там понравилось. К тому же, скоро ей еще больше понравится. Я квартиру собираюсь покупать побольше, трехкомнатную. Не зря же я копил деньги. Эх, хотел дом купить двухэтажный. Но это еще дольше копить надо. А уже некогда. Свадьба, детишки пойдут.

— Ну молодцы! В гости приглашай.

— Уж приглашу! Только обустроимся. Ты-то ведь знаешь, кто отлично умеет готовить.

— А хозяйка? Она же злится будет, что Элли не пришла.

— А что она сделает? Если хочет, пусть сама еду посетителям выносит. Впрочем, что-то и посетителей не особо.

Так оно и было. После того, как хозяйка распорядилась подавать куриную печень под видом говяжьей и прочих фокусов в том же духе, посетители стали совсем редки. Я как-то предлагала: нужно пиццу подавать, суши. Олег все умеет приготовить. Хозяйка же сказала, что не надо. Чего зря продукты переводить. Мол, и так люди будут идти табуном.

Впрочем, как-то так получилось, что пропажу Элли никто не заметил.

— Тина, выручай. — говорит Олег. — Капусты брокколи нет. Сходи к начальнице, пусть денег даст. А она сидит в администрации, через дорогу. Я пришла, только стала просить денег.

— Знаешь, денег я не дам. — Отрезала начальница. — Вместо брокколи пусть лист салата помельче нарежут.

— Не поверят.

— Про куриную печень поверили и про салат поверят. — Начальница довольно прищурилась так, как будто это ее самое большое достижение.

«Ага, — думаю, — даже постоянные посетители доверие потеряли».

— И знаешь, Тина. Хотела тебе на прошлой неделе еще сказать, но ты была на выходных. В общем, надо экономить. Вот ты говоришь, брокколи. Может, им еще фуа-гра подать с трюфелями? А денежек мало, Тина, кризис. Так что зарплату мы тебе уменьшим тысячи на две.

— Ну хорошо, — сказала я. И пошла в кафе, расстроенная.

— Ну ты чего грустишь? — спрашивает Олег.

— Да вот, зарплату урезали.

— Да, Тина, нам всем тут еще на прошлой неделе урезали. Слушай, Тиночка, — Олег меня приобнял, — ты такая умница, старательная, делать тебе в этой дыре нечего. Я Элли не пустил сюда, но она моя невеста, а ты, как бы сказать, свободный человек.

— У меня же муж есть.

— Так тем более, муж и должен запретить тебе работать. Он же мужик, наверняка, денег достаточно в семью приносит. Так что не грусти, Тина, все, что ни делается, то к лучшему!  И вообще, мы с тобой такие великолепные люди! А чтобы ты не грустила, пойдем, глянь, какой я тебе стейк сделал! Самый лучший!

До меня стало доходить, что Олег навеселе.

— Спасибо, Олег,  —  Кушаю стейк. «И правда вкусно, как на углях, как он только умудряется так искусно готовить? С зеленью, приправлено все. И при этом не остро, все, как надо».

— Олег, а что случилось? Ты что-то хорошо прям выпил. В прошлый раз было так, потому что с девушкой расстался. А сейчас чего?

— А сейчас женюсь, да и вообще, жизнь налаживается.

Вот что алкоголь с людьми делает. Деньги урезали, а он — «налаживается».

Я доела стейк, а Олег уже снял рабочую форму и в куртке стоит.

— А ты куда это собрался?

— Нафиг отсюда и подальше, Тиночка! И направился на склад. Я за ним. А он уже открыл одну из стоящих там коробок, взял оттуда две бутылки коньяка и засунул себе под куртку.