дюжине мест, но Кхорин решил, что ни один из порезов не был серьезным. Благословение Торма и ее собственная сила защитили ее. Скользкая от слизи, сдерживая рвотные позывы и кашель, она прохрипела:

- Нечем… дышать.

- Теперь с тобой все в порядке. - Сказал ей Кхорин.

- Баласар… — Сказала она.

Голоса бормотали позади них. К тому времени, как Кхорин огляделся, Медраш и культисты уже вытаскивали Баласара из тела червя.

Он был сильно изранен - весь в крови с головы до ног. Обычных доспехов из стали и кожи было недостаточно, чтобы защитить его, поскольку бесчисленные внутренние зубы лилового червя изрезали его, а мышцы сжимали снова и снова. Но он был жив. Должно быть потому, что шепча Медраш молился, и серебристый свет исцелял раны воина.

Кхорин сменил позу, чтобы не дать Бири хорошо рассмотреть происходящее с Баласаром.

- Он в порядке, — сказал дварф, поворачиваясь к воину из Когорты. – Верни её на уступ.

Бири покачала головой.

- Я могу…

- Больше ничего, пока хотя бы не отдышишься, — отрезал Кхорин. — А теперь вы оба, пошли!

Воин помог ей встать. Кхорин повернулся, чтобы наконец узнать, как шли дела у остальных.

Хотя он был почти весь сырой от сочащейся крови и покрыт ожогами, второй фиолетовый червь все еще был жив и яростно пытался добраться до нескольких имаскарских волшебников, сидящих на уступе. Одним из них был Неллисс Сарадексма, который держал в руке с длинными пальцами побледневший шар из темного кристалла и двигал его вверх-вниз и из стороны в сторону. Призрачный парящий щит зеленого света двигался вместе с шариком, блокируя атаки червя. Тем временем товарищи-волшебники Неллисса, а также драконорожденные и имаскарские воины, окружавшие нижнюю часть зверя, яростно атаковали его.

К сожалению, защита посла не была непробиваемой. Кхорин издал тихий рык, когда зеленый щит не смог достаточно быстро переместиться, и червь схватил мага с уступа. Подобно Баласару и Бири до него, имаскарец мгновенно скользнул в глотку зверя — золотой посох, длинная черная шинель и все остальное.

Но, несмотря на эту потерю, Кхорину показалось, что враги червя измотали его. Чего он не мог сказать о Гестаниус.

В данный момент зеленая дракониха была в занята боем с Праксасаландосом, дуэлью, которая из-за разницы в размерах напоминала Кхорину собаку, сражающуюся с кошкой. И собака выигрывала. У Пракса было как минимум два серьезных ранения и несколько легких. Оторванный кончик его хвоста и пара обломанных рогов из-под челюсти валялись на полу пещеры.

Драконы бросались друг на друга, кружились и наносили удары так быстро, что ни один имаскарец или драконорожденный не осмеливался приблизиться, рискуя быть затоптанным или сокрушенным взмахом хвоста. Вместо этого воины стреляли в Гестаниус из арбалетов, хотя нередко болты не достигали своей цели не смотря на огромные размеры драконихи. Когда они попадали в цель, болты часто отлетали от её чешуи.

 Атакуя ледяными порывами и завываниями сосредоточенного шума, Джемлех и пара других чародеев — слава Деве Удачи, что способность к магии была у имаскари в крови — наносили несколько больший урон. Но этого было недостаточно, чтобы заставить Гестаниус дрогнуть.

Гестаниус внезапно открыла пасть и без каких-либо видных движений подготовки, которые Кхорин научился подмечать, изрыгнула кислоту. Атака, по-видимому, застала врасплох и Праксасаландоса, потому что шипящая кислота попала прямо в него, и он вздрогнул, дернулся и беспомощно забился в судорогах.

 Гестаниус воспользовалась моментом замешательства соперника и набросилась на него. Она схватила шею Праксасаландоса челюстями и встала на задние лапы, так что рога на ее затылке задели потолок. Она одновременно сжала челюсти и вцепилась когтями в грудь противника.

Хлынула кровь, и Пракс разлетелся на ртутные и капли, которые стекали с клыков и когтей Гестаниус, образуя на полу блестящую лужу. Зеленый дракон тут же упала в центр и продолжила царапать. Теперь она была похожа на копающую собаку - ее усилия разбрасывали куски ртутного дракона в разные стороны. Одна из капель упала прямо под ноги Кхорину.

При этом Гестаниус повернулась и посмотрела на Джемлеха и его товарищей-магов. Без Пракса — или хоть кого-то еще, отвлекающих её - она, скорее всего, уничтожит заклинателей за пару ударов сердца.

Кхорин закричал так громко, как только мог, поднял топор и бросился в атаку. Он прекрасно осознавал, что если он был единственным, кто нападет, то, возможно, это были последние мгновения его жизни.

На мгновение, пока Гестаниус развернулась в его сторону, все арбалетчики, лучники и пращники остались на месте. Тогда Вишва закричала:

- Бахамут!

Она отбросила арбалет, подняла боевой молот с пола и бросилась в атаку. Ее примеру последовали другие члены Когорты и имаскарские солдаты.

Это не помешало Гестаниус нанести удар по единственному безумному дварфу на поле боя. Ее огромные челюсти обрушились на него, а его собственная инерция едва не обрекла его на ту же нелепость, которая постигла Баласара. Но каким-то образом ему удалось отскочить в сторону и даже ударить голову дракона сбоку, хотя этим он лишь немного порезал ее. Продолжая метаться, он увернулся от удара передней частью лапы драконихи.

Дварф нырнул в тень под брюхо дракона и начал рубить переднюю лапу. Потолок был слишком низким, чтобы Гестаниус мог взлететь. Если бы Кхорин смог отрезать ей пару лап, это бы обездвижило ее.

Он сделал пару хороших, глубоких порезов - достаточно глубоких, чтобы вновь привлечь ее внимание – и она начала топать. Вероятно, дракониха надеялась расплющит дварфа, но в этом может и не быть необходимости. Если бы она просто зацепила его когтем, это разорвало бы его пополам.

 Кхорин отчаянно уворачивался всякий раз, когда выпады и взмахи лап Гестаниус угрожали попасть по нему. Он размахивал топором, когда мог, и, хотя и был сосредоточен на своей небольшой части борьбы, мельком видел усилия остальных.

 Так например удар кожистого крыла сразил имаскарского копейщика.

 Драконорождённый с топором и бурой чешуей побежал к Кхорину, под Гестаниусом, но челюсти зелёного дракона рванули вниз и откусили всё, что было у драконорожденного выше пояса. Гестаниус подняла голову и выплюнула кровавые ошметки. От вида этой мерзости Кхорин даже застыл на мгновение и пару раз моргнул.

Помутневшая от кусочков разлагающейся плоти дымящаяся жидкость струилась по бокам Гестаниуса. Джемлех или один из его коллег облили ее кислотой.

Кхорин проревел:

- Восточный Разлом!

И размахнулся, вонзив большую часть лезвия топора в плоть Гестаниус. Когда он вырвал оружие, из раны