Розамунда села, все еще во власти тумана.

- Да, мадам, спасибо. Сама не знаю, почему чувствовала себя такой усталой.

Однако Урсула не слушала ее, а внимательно рассматривала рисунок.

- Ты все нарисовала… какой кошмар! Что заставило тебя это сделать, девочка?

- Нужно было освободиться от страха. Нарисовать - единственный способ выпустить его на волю и облегчить душу, - просто пояснила она и спустила ноги. - Простите, что расстроила вас.

- Дело не в расстройстве. В подобном рисунке есть что-то неприличное.

- А вам не кажется, мадам, что в утреннем зрелище есть нечто большее, чем что-то неприличное?

Леди Уолсингем нахмурилась:

- Разговариваешь неуважительно, но я все же прощаю: ты серьезно пострадала. Если бы я знала, что твои чувства настолько ранимы, то постаралась бы защитить тебя. - Урсула улыбнулась почти льстиво. - Давай оставим болезненную тему в стороне. Скоро острота переживаний спадет. К обеду у нас ожидаются гости, так что надень розовое бархатное платье и укрась волосы прелестным серебряным ободком, который достался от матушки. Сейчас пришлю Хенни. - Она наклонилась и поцеловала воспитанницу в лоб. - Ну же, девочка! Никто не спорит, дело неприятное, но уже все закончилось… вставай и начинай собираться. - Снова взглянув на рисунок, она поморщилась. - Нельзя оставлять это здесь. - Смяв листок, Урсула унесла его с собой.

Предстоящий обед энтузиазма у Розамунды не вызывал, однако она чувствовала себя гостьей и не могла отказаться от трапезы с хозяевами.

Хенни выглядела бледной и, помогая госпоже одеться, долго молчала, однако в конце концов спросила:

- Вы видели казнь, мистрис?

- Только немного, в самом начале. - Розамунда повернулась, чтобы горничная зашнуровала корсет. - Честно говоря, не смогла выдержать.

- И я тоже. - Хенни вздрогнула. - Было так плохо, что даже стошнило. А все вокруг начали надо мной смеяться.

Опытной рукой она расправила складки на кринолине и взялась за расческу.

Розамунда присела на низкую скамеечку, и юбка раскинулась по полу пышной клумбой. Хенни долго и старательно расчесывала ее волосы, а в заключение закрепила надо лбом Розамунды серебряный ободок. Та посмотрелась в зеркало и с удивлением обнаружила, что выглядит ничуть не хуже, чем обычно. Почему-то ей казалось, что ужасное утро должно оставить неизгладимый след. Услышав, что дверь открылась, она обернулась.

- Дорогая, хочу, чтобы ты надела вот это. - Ослепительно улыбаясь, леди Уолсингем застегнула на шее жемчужный кулон. - А вот этот поясок украсит твою тонкую талию.

Она передала Хенни сплетенную из серебряных нитей ленту.

Розамунда встала, и горничная завязала пояс, старательно расправив длинные концы.

- Вы слишком добры, мадам.

- Ничуть. Всего лишь стараюсь подчеркнуть твою красоту. - Урсула немного отступила и придирчиво осмотрела подопечную. - Да, поистине очаровательно. Прелестная картинка. Ну, если готова, то пойдем вниз. Гости уже собрались.

Первым, кого Розамунда увидела, войдя в гостиную, оказался сэр Роджер Эскью. Джентльмен считался давним другом семьи, так что не стоило удивляться его присутствию за обедом, и все же в укромном уголке сознания зародилась тень сомнения: нет ли какой-нибудь связи между его присутствием, розовым бархатным платьем и чужими драгоценностями?

- Ты, несомненно, помнишь лорда Эскью, дорогая, - подсказала леди Урсула.

- Да, конечно. - Розамунда повернулась и, потупив взгляд, поклонилась. - Сэр Роджер.

- Мистрис Уолсингем, как приятно снова вас увидеть, - негромко проговорил джентльмен и, взяв очаровательную особу за руку, заставил выпрямиться. - Должно быть, после возвращения из Чартли вы жили в деревне?

- В Чизелхерсте, в поместье брата. А в Лондон приехала только вчера вечером.

Лорд Эскью кивнул.

- И должно быть, уже утром присутствовали на казни?

Розамунда твердо выдержала прямой взгляд.

- Буду сожалеть об этом до конца своих дней, сэр.

- Да, зрелище, должно быть, малоприятное. Сам я не был, но догадываюсь, что на жестокие сцены организаторы не поскупились.

- Завтрашней партии повезет больше, - вставил сэр Фрэнсис, который, оказывается, прислушивался к разговору. - Недавно я разговаривал с королевой. Узнав о чрезмерной строгости казни, ее величество приказала, чтобы повешенным дали умереть своей смертью и лишь потом расчленяли тела.

- О, сэр Фрэнсис, умоляю, не говорите об этом! - Мистрис Энн, жена мастера Уотсона, подняла руку к горлу. - Невыносимо! Ужасно!

- Согласен, мадам, действительно ужасно. Но иначе и быть не может. Публичные казни призваны остановить того, кто замыслил государственную измену, и необходимы для поддержания безопасности государства.

- Вы побледнели, мистрис Розамунда, - тихо произнес сэр Роджер. - Разговор вам неприятен.

- Потому что это неприятный разговор.

- Да. - Он заглянул в ее печальные глаза. - Так, может быть, поговорим о чем-нибудь другом? Расскажите о своем поместье. Скэдбери, кажется?

- Возможно, дорогая, сэр Роджер захочет прогуляться по саду, - предложила леди Урсула, распахивая стеклянную дверь. - Через пятнадцать минут садимся за стол, но свежий воздух принесет пользу. Вечер такой спокойный.

Ослушаться Розамунда не посмела, однако подозрение превратилось в уверенность: благодетельница что-то задумала и теперь не слишком заботилась о тонкости тактических приемов.

Розамунда и лорд Эскью вышли в сад, который уступал в размерах саду в Чартли, но пленял искусной планировкой и продуманными цветниками. Мраморная статуя вооруженного луком пухлого Купидона придавала пейзажу оттенок игривой легкости.

- Вам доводилось бывать в Барн-Элмс, поместье лорда Уолсингема? - спросил сэр Роджер, неспешно шагая рядом с Розамундой по ведущей к статуе дорожке.

- Нет. Даже не подозревала, что нечто подобное существует.

Она остановилась возле Купидона. Почему-то было неловко и хотелось что-то предотвратить - вот только непонятно, что именно. Отвергнуть предложение, которое еще не поступило, невозможно. Да и кто сказал, что предложение вообще поступит? Любая молодая дама с радостью согласится стать леди Эскью. Лорд Эскью богат, благороден, представителен, прекрасно воспитан. С какой стати ему интересоваться успевшей потерять невинность бесприданницей?

Мистрис Уолсингем постаралась найти нейтральную тему:

- Должно быть, вы скоро вернетесь в Нидерланды, сэр Роджер?

- Нет, не думаю. В Англии накопилось множество дел. Строительство дома в Лондоне, огромное поместье в графстве Шропшир - все требует внимания. Два года твердая рука хозяина отсутствовала, так что теперь придется натянуть поводья. К сожалению, управляющие не всегда оправдывают доверие. - Он тяжело вздохнул и несколько мгновений молчал, погрузившись в грустные мысли, а потом снова посмотрел на спутницу: - А когда вы намерены уехать в Скэдбери?