Или, возможно, проблема заключалась в том, что Нэйт слишком интересовался ее покачивающимися бедрами, стройной талией, мягкими золотыми волосами?

Пусть его сердце пока не вернулось к жизни, но его орган был определенно жив. Нэйт не собирался давать волю поднимающемуся внутри жару, но все равно дорожил этим ощущением. Оно означало, что он еще жив.

– А эта комната принадлежала Изабелле Дорринг, – сказала Анна.

Они нашли кошку. Та устроилась в центре кровати.

На которой Анне предстояло спать.

Огран переключился с «приятно заинтересован» на «готов и горяч». Он подбивал Нэйта подхватить девушку на руки, бросить ее на кровать и насладиться вместе с ней всем, чем только можно.

Кошка посмотрела на его пах, чихнула и продолжила вылизывать собственные интимные части тела.

– Больше здесь смотреть не на что, лорд Хэйвуд, – сказала Анна, улыбаясь. – Уверена, теперь Поппи нас отпустит. – Она повернулась к кошке. – Отпустишь, Поппи?

Нэйт не знал, как животному это удалось, но кошка посмотрела на него с таким отвращением, словно он был самым глупым существом на земле.

Возможно, так и было.

Был ли Стивен прав? Анна скучала по нему?

А если точнее, стоит ли мне попросить ее руки?

Она может сказать «да».

А может сказать «нет». Нэйт не знал, сумеет ли перенести отказ.

Кошка зевнула так широко, что едва не вывихнула себе челюсть.

Животное было право: от страха нет никакой пользы. Ему действительно нечего терять, а вот приобрести он может многое.

Анна засмеялась.

– Видите? Поппи уже не важно, уйдете ли вы.

А тебе важно?

Наверное, он произнес это вслух, поскольку ее глаза расширились.

– Ах. – Девушка прикусила губу. Нэйт видел, как двигалась ее чудесная шейка, когда она сглотнула. – Н-нет. То есть да. Это…

Ее голос сорвался, когда маркиз обхватил ладонью ее подбородок. Нужно было вначале спросить разрешение у ее отца. Так было бы пристойнее.

К дьяволу пристойность! Единственное разрешение, которое имело хоть какое-то значение, могла дать только Анна.

И возможно, кошка, но та, видимо, одобряла его действия, поскольку переместилась с кровати на стоящий рядом с ней комод. И заморгала, глядя на Нэйта. Одно неверное движение – и его сапоги наверняка будут исполосованы когтями.

Маркиз снова взглянул на Анну. Она ждала.

Нэйт собрался с силами.

– Ты выйдешь за меня?

Глаза Анны расширились. Нэйту показалось, что она улыбнулась, но выражение ее лица так быстро стало серьезным, что он мог и ошибиться. Она отступила на шаг, чтобы он не мог до нее дотянуться.

Маркиз надеялся, что она скажет «да» и упадет в его объятия – после чего они оба рухнут на эту чудную кровать. Он боялся, что она ответит «нет» и отошлет его прочь.

Но Анна не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она задала ему вопрос, на который Нэйт не готов был ответить:

– Почему?

Скажи, что ты любишь ее.

Но любил ли он ее? Отчего его заледеневшее сердце так болезненно таяло? От похоти, безрассудной страсти, желания завести семью? Это он тоже ощущал.

Нэйт прочистил горло.

– Я скомпрометировал вас.

Идиот!

Анна резко покачала головой.

– Нет, не скомпрометировал.

Но он решил настаивать, громоздя одну глупость на другую.

– Да. Я провел с тобой ночь, наедине, на постоялом дворе, в одной комнате.

Скажи ей, что ты любишь ее!

Она нужна мне. Я хочу ее. Но люблю ли я ее? Я не могу солгать.

– Не наедине. Помнишь, с нами были Стивен и Эдвард?

– Но слухи…

– Нет никаких слухов. – Глаза Анны сузились. Воздух между ними затрещал, но от раздражения и отчаянья, а не от сексуального желания, на которое Нэйт надеялся. – А даже если бы и были, это не важно. Я старая дева из Одинокого дома. Мне не нужен муж.

Она жестом обвела дом, но Нэйт смотрел только на кровать.

– Дом не сможет дать тебе того, что дам тебе я.

Анна фыркнула.

– Что ты имеешь в виду? Богатство и положение в обществе? Я не нуждаюсь в этом… и не хочу ничего подобного.

Нэйт верил ей. Но он мог дать ей страсть. Детей.

Но любовь? Могу ли я дать ей любовь?

Анна хотела любви.

Она была сильной и независимой. У нее было все, что ей нужно: Одинокий дом, отец, друзья, даже младшие братья.

Она сказала, что любит меня.

Ну конечно же, она это сказала. После того как он подарил ей первый в ее жизни оргазм. Это говорило ее тело, а не сердце.

– Что ж, хорошо. Тогда, полагаю, мне нечего больше сказать, верно? – Нэйт развернулся, чтобы уйти…

Кошка метнулась мимо него и встала на пороге.

– Поппи, пропусти маркиза.

Послышалась ли ему печаль в голосе Анны?

Она шагнула мимо, чтобы прогнать кошку с его дороги.

– Мрау! – Животное зашипело, выгибая спину. Хвост внезапно распушился.

– Ой!

Анна, испугавшись, сделала быстрый, неловкий шаг назад, наступила на подол своей юбки и утратила равновесие, столкнувшись с маркизом.

Руки Нэйта взлетели, чтобы поймать ее, но он не был готов удержать ее. Маркиз тоже упал, спиной назад. К счастью, их ждало мягкое приземление на край высокой кровати.

Хм-м. Очень мягкое приземление. Приятно округлые ягодицы Анны оказались поверх его органа.

– О! – Она наверняка заметила энтузиазм этого непокорного органа, поскольку попыталась встать.

Нэйт плотней прижал ее к себе. Прикосновение ее мягкой попки было очень, очень приятным…

Но, когда он так держал ее в саду Одинокого дома, она неверно его поняла. И Нэйт не хотел, чтобы Анна снова почувствовала себя использованной.

Он начал приподнимать ее, но она умудрилась вывернуться и обернуться, опираясь руками на его грудь.

Она оседлала его.

Господи, прошу, пошли мне немного самоконтроля!

Нэйт вжался в кровать, чтобы не дать своему органу возможности окунуться в тепло…

В тепло, которое могло растопить остатки льда в его сердце.

Нет.

Этот путь он мог позволить себе лишь в одном случае: если вести его будет любовь, а не похоть.