– Да… – кивнула она. – Пусть, думаю, помучается, потеряет покой и сон от страха – в отместку за его подлый поступок. Он глумился надо мной, довел до истерики… насильно раздел и… хотел убить. Путь переживет то же, что и я тогда.

– Когда?

– В прошлый раз… я попалась на горячем, в его мастерской, ночью. Хотела взглянуть на его завещание. Он и воспользовался случаем.

– Завещание?

Она опять кивнула.

– Игорь нарочно заманил меня туда… Он сказал, что составил завещание и хранит его в мастерской, в укромном месте. Я сдуру поверила. И не смотрите на меня так! – вспыхнула вдова. – Ну да, признаюсь… я меркантильная и расчетливая стерва. Даром я, что ли, вышла замуж за его похотливого папашу, из которого песок сыпался? – Она уставилась на Астру своими желтыми, янтарными глазами. – Вы вообще пробовали лечь в постель со стариком, дряблым и морщинистым, со вставной челюстью и дурным запахом изо рта? Каждая ночь, проведенная с ним, стоит не меньше пяти тысяч «зеленых»! А я спала с этим уродом бесплатно. Он оказался жуликом, аферистом! Врал про несметные богатства, припрятанные от советской власти, а у самого ни гроша за душой…

Она осеклась, и Астра воспользовалась паузой, чтобы задать вопрос:

– Отец Домнина сам говорил вам о своих богатствах?

– Нет… – вынужденно призналась та. – Он всю жизнь проработал в торговле. Там все воруют! Ходили слухи, что старикан припас золотишко на черный день. Я думала, он просто хранит свою тайну, а тайна-то заключалась в обратном – дедок все растранжирил… или не сумел достаточно наворовать для безбедного существования. Все моя доверчивость! – всхлипнула Санди. – Надо было не спешить под венец, а разузнать побольше об этих скрягах! Хорошо хоть какие-то крохи мне достались.

«Ничего себе крохи, – подумала Астра. – Большая квартира в Москве, дача за городом, машина, антикварные вещи, старинная мебель. По нынешним временам – целое состояние».

– Зачем вы пробрались в мастерскую Домнина прошлой ночью? – спросил Матвей. – Опять искали завещание?

– Хотела уничтожить картину. Хуже насолить Игорю было трудно. Он помешался на живописи… художник в нем затмил все прочие качества, в том числе и мужские.

– Значит, это вы изодрали полотно в клочья… – полуутвердительно произнесла Астра, проверяя, можно ли верить словам вдовы.

– Я! И жалею об одном – что снова попала впросак. Игорь подменил картину… он все предусмотрел заранее. Устроил очередное шоу и потешился от души! Вы ему помешали насладиться досыта моим позором, развязали мне руки и позволили избежать возмездия. Наверняка он планировал вызвать милицию и сдать им меня, как воровку, застигнутую на месте преступления. Представляю, как он взбесился, обнаружив утром пустую клетку. Птичка-то упорхнула!

– Вы уверены, что вас ударил именно Домнин? Успели его рассмотреть?

– Кто же еще? Кому придет в голову лезть ночью в мастерскую художника? Все знали, что Игорь ничего ценного там не держит. А рассмотреть я его не могла: он сзади подкрался и шарахнул меня по голове. Потом, как вы понимаете, я уже ничего не видела.

В этой безупречно красивой женщине, как бы отмеченной милостью самой Афродиты, с чудесной кожей, волосами и глазами цвета позднего осеннего солнца, жили две Санди. Одна – изысканно прекрасная, понимающая искусство, блистающая не только внешностью, но и развитым интеллектом; другая – примитивная, алчная, откровенно пошлая и вульгарная, с жаргоном уличной девки. Домнин, изобразив на своей картине Маху с рыжей гривой и ее двойника, лишил покровов и тело, и внутреннюю сущность модели. Наверное, именно этого, сама того не осознавая, и не могла простить ему мачеха.

– Два в одном, – прошептала Астра.

– Давайте расставим точки над «i», – сказал Матвей, обращаясь к Александрине. – Вы утверждаете, что написали художнику письмо от имени Сфинкса с целью попортить ему кровь?

Она кивнула со вздохом.

– А потом вас посетила идея продолжить мистификацию и, улучив момент, уколоть Домнина булавкой? Так… в шутку, испугать его как следует?

– Да. Он тоже заставил меня дрожать от ужаса! – огрызнулась она. – Я прощалась с жизнью, а он смеялся… хохотал, как Мефистофель! И бросал краски на холст. Эту картину я возненавидела с первых мазков… она пропитана моим страхом…

«…и вожделением, – подумала Астра. – Домнин взболтал дьявольский коктейль Эроса и Смерти, из которого, как из первозданного хаоса, родились Маха-воительница и ее двойник».

Санди опустила желтые глаза.

– Стало быть, на застежке броши не было яда? – спросил Матвей.

– Сколько можно повторять, что нет? Не было!

– Отчего же умер господин Домнин?

– От инфаркта… вероятно, – неуверенно произнесла вдова. – Или от инсульта. Хотя… Игорь не жаловался на здоровье. И вообще, был не из пугливых.

– Так или иначе, именно ваши действия послужили причиной его смерти. Вас посадят… в лучшем случае за непреднамеренное убийство. Если же на застежке обнаружится яд…

– Да не может там быть никакого яда! – взвилась она.

– Отраву мог нанести кто-то другой. Мурат, например… или близкая подруга, которая ходит к вам в дом и имеет доступ к шкатулке с вашими украшениями, – предположила Астра. – А посадят вас!

– Никто не знал, какую брошь я надену на вечеринку, – в отчаянии вымолвила Санди. – Кроме… Мурата.

– Вы никогда не докажете, что это сделал он. Вас ждут тюремные нары на долгие, долгие годы. Впрочем, брошь у нас, и, надеюсь, никто не заметил, как господин Карелин подобрал ее с пола. Все уставились на труп…

Янтарные глаза вдовы загорелись надеждой.

– Чего вы от меня хотите?

– Правды, госпожа Домнина.

– Но я не лгу! Я не ожидала, что Игорь умрет. Это злой рок. Были моменты, когда я хотела достать яду и последовать примеру Сфинкса… даже расспрашивала, кто мог бы помочь раздобыть отраву. Потом передумала. Меня бы заподозрили в первую очередь.

– Вас остановило только это?

– Не совсем. Поднять руку на человека, отнять у него жизнь… слишком страшно. Существует карма , понимаете? Я не хочу, чтобы в следующей жизни кто-то убил меня или преследовал на том свете.

Она казалась искренней – сама добродетельность, сама невинность.

– А как же Михаил Теплинский? – пристально посмотрела на нее Астра. – Где вы находились во время его последней встречи с избирателями?

Лицо Санди ничуть не портили покрасневшие веки и щеки, мокрые от слез. Она дрогнула, но тут же выпалила:

– В Москве… ездила по магазинам.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Зачем?