Черная тень перечеркнула небо. Впрочем, перечеркнула — слишком сильно сказано, ворона — не стриж и не ласточка, она летит неторопливо, зато несет на своем скелете куда больше органики, которая так легко превращается в хороший, годный фугас. Фугас, правда, не самая подходящая боеголовка против воздушной цели, куда лучше сработало бы что-то осколочное, но когда Павел отлаживал это заклинание, он не рассчитывал, что придется делать зенитную версию биологического снаряда. А теперь поможет только прямое попадание. Впрочем… ух ты, сколько ворон здесь собралось! Что им тут, у замка, медом намазано?

Крупная продолговатая тень скользнула по полю. Герцог уходил от стаи в крутом пике, первые вороны его, похоже, не задели, а точнее не сказать, он был против солнца, ничего видно не было. Как быстро он разогнался, прямо молния… Да он сейчас разобьется!

Не разбился. У самой земли герцог затормозил с колоссальной перегрузкой, бросил тело в сторону и исчез в клубах дыма и вспышках разрывов. Вороны-фугасы не смогли повторить маневр цели, одна за другой они врезались в землю, взрывались, в воздух взлетели тонны земли и камней, и эта масса накрыла герцога плотным покрывалом.

Иф негодовал. Не на повелителя, не на потрясателя и даже не на графа Хортона, а на самого себя. Он косноязычен, он не смог внятно объяснить герцогу то, что обязан был объяснить, то, что стало смыслом жизни Ифа, главной вехой на пути его судьбы. Герцог отмахнулся от высоких слов, которые Иф так неуклюже сформулировал, эти слова достигли ушей герцога, но не проникли в его душу. Во взгляде повелителя Иф ясно читал, что тот считает его сумасшедшим, от Ифа не укрылось, как герцог прощупал голову барона поисковым заклинанием, не обнаружил никакой психотропной магии, но все равно не поверил, что Иф говорит правду.

Ничего не вышло, Хортон был прав, герцог неспособен правильно воспринять явление потрясателя. Но как же обидно! Теперь все будут думать, что Иф предал повелителя, и, что самое обидное, они будут правы. Конечно, те воители, что встанут на путь добра, поймут, чем руководствовался Иф, принимая тяжелое решение, но остальные-то не поймут! Впрочем, какое Ифу дело до остальных? Мир перевернется, ничто не останется прежним, первые станут последними, а последние первыми. Теперь Иф понял, какие первые станут последними — те, кто не смог или не захотел принять путь добра. Жаль, что в их число вошел герцог Хин, но теперь уже ничего не поделаешь.

Да и не очень-то жаль, честно говоря. Иф никогда не любил своего повелителя, ни сексуально, ни как-либо еще. Уважал — да, боялся — несомненно, а любить — нет, не любил. Да и какая может быть любовь при такой разнице в силах и опыте? Для герцога Хина нет разницы, барон перед ним или простой раб, при нужде он прихлопнет любого из них, как надоедливую муху: раз и все — нет больше человека. На что надеется Хортон? Герцог убьет его, а потом убьет… потрясателя вселенной… Но этого нельзя допустить!

Иф застыл на месте, как пораженный молнией раб застывает на мгновение, прежде чем рассыпаться прахом. Надо что-то делать, но что он может реально сделать?

Силовые линии исказились, бой начался. А Иф как раз между Хином и Хортоном, его же сейчас убьют, если не один, так другой…

Иф сформировал магический щит и упал на землю — так удобнее прикрываться от боевых заклинаний. Первое заклинание не заставило себя ждать — со стороны деревьев, под которыми засел Хортон, пришла волна, она ударила в землю рядом с Ифом, земля вздыбилась, Иф вскочил и едва успел привести в действие «полет крысы», как прямо под ним разверзлась трещина. Отсидеться не получилось, надо убегать, все равно его скромные силы ни на что не повлияют в этом бою. Впрочем, какой это бой, это избиение. Хортон вскоре растратит все свои невеликие силы, Хин нанесет ответный удар — и этот удар будет сокрушителен.

Иф мчался над самой землей, уходя вбок, подальше от кипящего котла смертельной магии, которой он все равно не смог бы противостоять. Краем глаза он отметил, как в небе с треском и ревом развернулось белое полотнище рукотворного смерча, брошенного мимо цели.

Внимание Ифа привлекла ворона. Обычно эти птицы хорошо чувствуют магию, боятся ее и стараются убраться как можно скорее из района битвы волшебников. Но эта ворона летела навстречу Ифу, причем очень быстро, намного быстрее, чем обычно летают вороны, она надрывалась из последних сил, чтобы…

Да она сейчас врежется в него! Иф заложил вираж, ворона тоже изменила направление полета и почти достала Ифа, она пронеслась мимо него так близко, что он ощутил на себе ветер от ее крыльев. А в следующую секунду ворона врезалась в землю, волна боли ударила по ушам, крупные комья и мелкие камни ударили по спине, порыв ураганного ветра подхватил Ифа и швырнул в сторону, прочь от места гибели вороны.

Оглушенный барон рухнул на землю и покатился, заклинание полета распалось, а собрать его заново не получалось, оглушенный разум отказывался сосредоточиться. Ноги Ифа провалились в очередную трещину, он уцепился руками за край, кое-как подтянулся и выбрался за мгновение до того, как ее края сомкнулись. А затем Иф увидел невероятную, жуткую картину.

Герцог Хин мчался по воздуху, преследуемый целой стаей ворон. Он пикировал, он вышел из пике у самой земли, и это было слишком поздно. Вороны падали вокруг него, подобно граду, они взрывались, и каждый взрыв бил в магический щит герцога ветром и осколками. Герцог мгновенно скрылся за стеной сплошного дыма, Иф ждал, когда он вылетит с другой стороны, но он все не вылетал и не вылетал. А потом клубы дыма рассеялись, и Иф понял, что бой окончен. Герцог мертв.

Потрясатель вселенной подтвердил свою мощь, воистину он — сильнейший воитель во всей империи. Естественно, не считая императора, но императора как-то глупо сравнивать с обычным воителем. Его и человеком-то непонятно можно ли считать.

Жаль герцога. Конечно, он сам виноват, что не последовал путем потрясателя, но часть вины лежит и на Ифе. Надо было лучше подготовиться к этому моменту, доложить не как получится, а как положено — четко и ясно, начиная с самого важного. Заставить сюзерена услышать и воспринять то, что он должен был услышать и воспринять. А Иф не сумел это сделать, и эта неудача ляжет тяжким бременем на его последующее воплощение. Но что делать, придется терпеливо переносить тяготы и лишения вечной жизни. Впрочем, это будет не скоро, во всяком случае, теперь на это можно надеяться.

Иф стоял над телом герцога. Хин был как живой, лишь около ушей, носа и рта подсыхали тонкие ручейки растекшейся крови. Страшное сотрясение воздуха вытрясло душу из бренного тела, а великая, непревзойденная магия, которой обладал покойный, не смогла ему помочь. Потому что никто не в силах противостоять потрясателю вселенной.

А вот и он неторопливо приближается, осторожно перебираясь через глубокие раны в теле земли. А с другой стороны приближается граф Хортон… Впрочем, граф ли он теперь? Кто займет место покойного Хина — граф Хортон или барон Павел? И не передерутся ли они прямо сейчас за наследство герцога? Нет, не должны, Хортон слишком умен для этого, а Павел много раз говорил, что не стремится к власти, и, похоже, не врал.