Другие всадники были с ним, но ситуация по обе стороны от их небольшого

отряда ускользала из его рук.

Арминий не был уверен сколько времени прошло с тех пор, как

появилась пехота ауксилии для поддержки лучников. Удар молота при их

прибытии остановил продвижение его воинов. Задержка с реорганизацией

его людей оказалась фатальной, позволив обеим сторонам встретиться на

плоской открытой местности, сводя на нет любое преимущество, которое

могли иметь его воины. «К их чести, — подумал Арминий, — они

остановили вспомогательные силы и даже отбросили их в нескольких

местах».

Однако их успех был недолгим.

С кислым лицом Арминий смотрел, как офицер ауксилариев

выстраивает небольшой клин из своих людей; несколько мгновений спустя

они пробили брешь в строю его воинов. Поднялись возбужденные крики, и в

151

брешь хлынуло еще больше ауксилариев. Воины Арминия сражались с

мрачной целью, но в этом процессе чувствовалась медлительность и

неотвратимость, словно наблюдение за тем, как море наползает и разрушает

детский песчаный форт. «Будь все проклято», — подумал Арминий. «Мы

проиграли, по крайней мере здесь».

Пришло время отступать. Если он промедлит еще немного, бойня среди

его воинов будет тотальной. Арминий ненавидел Рим каждой частицей

своего существа, но он неохотно восхищался безжалостной интенсивностью, с которой его солдаты выслеживали поверженных врагов. Дисциплина, всегда побеждала их гребаная дисциплина. Арминий махнул забрызганной

кровью рукой с мечом назад. — Отступаем! — проорал он окружавшим его

всадникам. — За мной! Отходим с боем!

Никто не спорил, и Арминий знал, что принял правильное решение.

Гервас был среди дюжины оставшихся с ним всадников; вместе они

совершили серию вылазок против ближайших вспомогательных войск, позволив своим товарищам и пешим воинам отступить на некоторое

расстояние. Увидев, что происходит, ауксиларии удвоили свои усилия, и

Арминий потерял пятерых всадников в одной жестокой атаке, изрубленных, поваленных на землю или раздавленных под копытами своих лошадей.

Не в силах больше сдерживать врага, он направил коня к линии

деревьев. Возможно, там они могли бы закрепиться. «Это тщетное желание», подумал он с возрастающей горечью. Только при Каннах, более двух

столетий назад, отступающие солдаты вернулись в бой, а его люди не были

галлами Ганнибала.

— Берегись! — воскликнул Гервас.

Стук копыт заполнил уши Арминия. Сбитый с толку, он оглянулся

назад. Там были волны вспомогательной пехоты, но всадников не было.

— Справа! — Гервас закричал.

Арминий посмотрел, и его сердце упало. Десятки вражеских

кавалеристов легиона, еще больше ауксилариев, двигались в их направлении

с правого фланга Германика. «Умный ход», — подумал Арминий. Многие из

отступающих воинов их еще не видели. Через несколько ударов сердца стало

ясно, что римская кавалерия в совершенстве рассчитала угол атаки. Они

нанесут удар по основным силам германцев – и всадникам Арминия – прежде

чем те достигнут безопасного места.

Он вложил свой меч в ножны – нелегкий подвиг при верховой езде – и, не обращая внимания на боль, сильно потер ладонью порез на верхней губе.

Сделав это, он вымазал щеки и лоб кровью. «Лучше сбежать неузнанным, чем умереть здесь ни за что», — подумал он, чувствуя, как его хлещет стыд

за свой поступок. Снова вытащив клинок, он почувствовал тяжесть чьего-то

152

взгляда и, посмотрев направо, понял, что Гервас видел. Чувствуя себя

неловко, Арминий отвернулся.

Несмотря на небольшое расстояние до деревьев поездка, заняла целую

вечность. Издавая свирепые боевые кличи, кавалерия ауксилии столкнулась с

войском германцев. Солнечный свет отразился от наконечников копий; после

поднялись крики. То мужество, что оставалось у его воинов, исчезло, превратив их в охваченную паникой толпу. Оказавшись в замешательстве –

туда-сюда бегали люди, раненые воины и трупы устилали землю – Арминий

и оставшиеся его спутники замедлили ход своих лошадей. Не раз ему

приходилось отталкивать тех, кто умолял о помощи, прося взобраться на

коня к нему сзади. «Я не умру здесь, как дурак», — подумал он. Наконец-то

путь перед ними был свободен, и настроение Арминия немного поднялось.

Он будет жить, чтобы сразиться в другой раз.

В тот же момент справа галопом примчался отряд из двадцати римских

кавалеристов. Разворачиваясь с впечатляющей эффективностью, они

столкнулись с Арминием и его товарищами. Копыта, множество копыт, застучали совсем рядом. Это был передовой отряд, решил Арминий, посланный, чтобы задержать его отступающих воинов до прибытия

основных сил кавалерии.

— Мы должны атаковать, — крикнул он Гервасу, ближайшему из

своих людей. Повернувшись,