А раз тревогу били к северу, значит, ими были котолюды.

— Почему сейчас? — прорычал Мигир.

Шерсть на загривке Лика встала дыбом. Медлить было нельзя, чтобы не случилось непоправимое.

— За мной! — скомандовал он своему отряду и помчался к плато Авент.

К тому моменту, как они прибыли на окраину леса, там успела собраться большая часть клана. В их числе были и Рууман с Ирмаром: фигура вождя возвышалась на небольшой скале, а советник держался у подножия, вглядываясь в горы за плато. Лик потянул носом воздух. Миты и Тайры все еще не было, впрочем, оно и к лучшему.

За полверсты от края леса, на самом плато, выстроились кошки. Озлобленные и решительные, они скалили зубы, шипели и били себя по бокам короткими хвостами, и их когти впивались в заточенный ветрами камень с противным скрежетом. Перед ними, взъерошив густую пятнистую шерсть, расхаживала огромная рысь с рваным шрамом на боку. Лик признал в ней главу клана Кира-Талун, Карену.

Что бы ни привело их сюда, кланы могли схлестнуться между собой в любой момент.

Рууман бросил взгляд на сына, и тот едва не содрогнулся — настолько тяжелым он был. Похоже, вождь не догадывался о причине визита котолюдов, как и Ирмар, который теперь сверлил глазами Карену.

— Что происходит? — тихо поинтересовался Мигир.

— Думаю, сейчас Карена все расскажет, — так же тихо ответил ему Лик.

— И как это понимать, Рууман Острый Клык? — рявкнула Карена, словно нарочно дожидалась вопроса. Она остановилась, дернула коротким хвостом и зашипела. — Не ты ли говорил, что не хочешь войны?

— Мои слова в силе, — прохладно заметил Рууман, не поддавшись ее гневу. — Гораздо важнее, зачем ты привела сюда своих воительниц.

— Зачем? — Карена зло расхохоталась. — Ты будешь строить из себя глупого котенка? Прости, не смешно.

Ирмар зарычал, и его рык подхватила добрая половина клана.

— Молчать! — рявкнул Рууман, и рычание послушно стихло. — Я действительно не понимаю, в чем причина твоей злости, Карена. Объясни, что Кира-Талун делает на землях клана Лииш?

— Я оценила твою попытку поторговаться за плато, — фыркнула Карена. — Ради этого ты решил взять в заложники нашего сородича?

Рууман застыл, в его янтарных глазах промелькнуло удивление. Лик заметил, что с восточной стороны к клану присоединилась еще одна группа волков, среди которых была Кама. Тайры и Миты рядом не было, и он едва сдержался, чтобы не щелкнуть разочарованно зубами.

— С чего ты решила, — нарушил молчание вождь клана, — что твой сородич у нас?

— Его следы обрываются на плато, — прорычала Карена. — На нейтральной территории, которую вы с некоторых пор считаете своей собственностью. Если ты думаешь, что я готова стерпеть такое, ты жестоко ошибаешься!

Рууман обернулся и медленно обвел взглядом клан, задержавшись на Лике, и тому с трудом удалось скрыть волнение. Воздух между кланами словно накалился. Хватит одного неосторожного слова — и натянутая до предела нить терпения с хлопком порвется, и тогда их будет уже не остановить.

— Чего молчишь? — продолжала беситься Карена, и котолюды поддержали ее шипением и ворчанием. — Намерен и дальше делать вид, что ни о чем не знаешь?

— Мы никогда не брали котяток в заложники, — фыркнул Мигир под ухом Лика.

Волколюды ощетинились и зарычали в ответ на угрозы. Лик обеспокоенно окинул взглядом темное небо. Вороны вечно совали клюв в чужие дела, и многим это не нравилось, но в этот раз их помощь не помешала бы. Тир мог бы остановить стычку. На миг в волке вспыхнула надежда, когда в небе мелькнул дымчатый след вороньего запаха — вот только она затухла, стоило ему понять, что прибывшим был не Тир.

— Карена! — окликнул ворон котолюдку, камнем упав на плато перед кланом. — Прекрати это представление.

— Вали к дамнарам, Маар! — рявкнула та. — Не помню, чтобы спрашивала у вранолюдов совета.

— Я говорю от имени Совета Пяти…

— Плевать я хотела на Совет Пяти, он мне не указ. Если хочешь, чтобы мы разошлись, заставь Руумана вернуть нам сородича. Тогда я подумаю над этим.

Маар нахохлился и обернулся на вождя волколюдов.

— О чем она?

— Я понятия не имею. — Рууман с трудом держал себя в руках, и закипавшая в нем злость уже передалась всему клану. — Я не слышал в лесу ни одного постороннего запаха. А если бы его встретил кто-то из клана, тут же подал бы сигнал.

— Вот именно, — проворчал один из воинов за спиной Лика. — Весь лес сейчас у нас как на ладони. Как будто охотники могли не заметить вонючую кошку…

Лик склонил голову в знак согласия, а сам тем временем косился в сторону. Все-таки с восточной стороны, среди многочисленных волчьих спин мелькнула знакомая светло-серая шерсть. Ему удалось устоять на месте, вместо того чтобы рвануть со всех лап к Митьяне: нестерпимо хотелось быть рядом на случай, если между кланами все-таки вспыхнет драка. Но сейчас, когда все скалили пасти на котолюдов, пробиваться к ней было неразумно. Впрочем, рядом оказалась Тайра, и с какой бы неприязнью она ни относилась к травнице, все равно бы защитила ее — хотя бы ради брата.

' И где носит этого пернатого? ' — мысленно прорычал Лик.

— Карена, успокойся. Давайте все успокоимся, — Маар теперь вертел головой, обращаясь то к Рууману, то к главе Кира-Талун. — Бойня — последнее что нужно вам, мне и Совету Пяти. Просто успокоимся и поговорим…

— Значит, переговоров хочешь? Я покажу тебе переговоры! — взревела Карена, окончательно выйдя из себя.

Маар испуганно каркнул и взвился ввысь, когда разъяренная котолюдка прыгнула прямо на него. Когти царапнули воздух. Не сбавляя скорости, она бросилась на Руумана, а ее воодушевленные сородичи нестройными рядами двинулись следом. Волки, восприняв это как вызов, зарычали и ринулись навстречу.

' Вот же дерьмо лосиное! ' — выругался про себя Лик.

Волколюды издали боевой клич, накрывший и лес, и скалистое плато. Разномастной стеной они двинулись на кошек. Вскинув голову, Лик завыл; его голос практически слился с остальными, но вместо воодушевленных ноток в нем проскользнул едва слышный призыв.

' Тир, поторопись! '

* * *

Плато превратилось в море шерсти.

Перед глазами Лика маячили черно-белые пятна, чьи-то когти, зубы, лапы, хвосты… Зверь внутри не на шутку разбушевался и требовал рвать шкуры врагов в клочья, жаждал крови на языке, но Лик держался. Пару раз его ударили по морде, один — полоснули по плечу. От внезапного толчка он не удержался на лапах и завалился набок, ощутив тяжесть чужого тела. Тут же огрызнулся и выдрал клок шерсти из чьего-то загривка.

Драка затягивала, как воронка в стремительном русле реки. Даже Рууман в своих попытках усмирить клан не то, что не преуспел — потерпел