ночь перед охотой в компании других воинов или Тайры, так и скажи.

Митьяна затрясла головой.

— Не хочу.

— Тогда я предлагаю тебе на время спрятаться в укромном месте. Думаю, ты знаешь, о чем я. — Лик оскалился. — Правда, нам стоит поторопиться. Если попадемся на глаза кому-то из охотников, те сразу нажалуются отцу, и вот тогда нам влетит.

— А ты любитель нарушать правила, — заметила травница.

— Просто я тоже устал от всех этих косых взглядов.

Лик уверенно повел Миту тропой, которую та уже знала: река, заросли папоротника, плотная стена из кустов и, наконец, скрытое за ними озеро. Лик скользнул к нему первый, поманив волчицу за собой. Митьяна с наслаждением вдохнула влажный воздух вместе с целым букетом различных запахов, а при виде знакомой серебристой глади довольно взвизгнула и прикрыла глаза.

— Еще с прошлого раза хотела здесь искупаться. Можно?

— А кто запрещает? — Янтарные глаза Лика блестели.

Наплевав на осторожность, Мита с громким тявканьем влетела в воду, обдав все вокруг брызгами. Уставшее после долгих тренировок тело от прохлады зашлось приятной дрожью. Мита нырнула глубже, коснулась лапами дна, а затем высунула морду на поверхность.

— А тут неглубоко, — отфыркиваясь, заметила она.

Лик улегся на берегу и теперь лениво поглядывал за весельем волчицы.

— Ты не пойдешь?

— Как-то нет настроения.

— Да брось! — Мита выскочила на берег, обдав Лика водой, на что тот заворчал. — Тебе не помешает немного расслабиться.

Волк сморщил нос.

— Зато ты расслабилась довольно быстро.

Она понурилась и села рядом.

— И вовсе это не так, — тихо ответила она. — Просто я подумала, что простая радость может хоть немного забрать мой страх.

— Я знаю, что ты боишься. — Лик мягко ткнулся носом в мокрую шерсть. — Потому и привел сюда. Подумал, что здесь ты станешь чуть спокойнее.

— Ты тоже сам не свой с тех пор, как я живу в поселении.

— Мне положено.

— Но сейчас-то можно?

Они встретились взглядами, и спустя несколько секунд молчания Лик сдался.

— Думаю, немного можно, — обнажил клыки он.

Его прыжок оказался настолько стремительным и неожиданным, что Мита не сумела удержаться на лапах и кубарем покатилась в воду.

— Реакция никакущая, — заметил Лик тоном наставника.

— Мы же не на тренировке! — обижено огрызнулась Мита.

Она вскочила и понеслась вдоль берега, и во все стороны от нее разлетались брызги. Лик зарычал и бросился следом. Миту охватило волнение, которого прежде она не испытывала: в их первую встречу она боялась его до дрожи в коленях, во вторую удирала со всех ног, подгоняемая страхом оказаться добычей в его зубах, но сейчас дрожь по телу была от предвкушения, когда он догонит ее и повалит на землю. Ей неожиданно понравилось дразнить волка, помахивая хвостом, прыгая то в озеро, то на мягкую траву; нравилось, что он не торопился догнать ее, играя с ней в эту незамысловатую игру. А по тому, как довольно он морщил нос и скалился, она понимала, что это нравится и ему.

Все закончилось, когда Митьяна устала бегать вокруг озера и позволила Лику схватить себя за загривок. Она улеглась на траве, вытянув лапы, а волк навис над ней и лизнул в макушку.

— Будем считать, что победа за мной, — довольно проурчал он.

— Я поддалась тебе, — не согласилась Мита.

— Как и я тебе. Какой приз полагается победителю?

Травница закатила глаза.

— О призе мы не договаривались.

— Значит, я могу выбрать любой? — хитро прищурился Лик.

— Почему-то мне кажется, я знаю, что ты выберешь.

Митьяна прислушалась к себе. Голос волчицы, которая наслаждалась погоней, затих, уступив ее собственным чувствам. Решив, что так будет правильно, она зажмурилась и представила, как ее тело вновь становится человеческим. Похоже, в своих желаниях они с Ликом совпали: стоило ей ощутить знакомую тяжесть намокших распущенных волос и щекотание травой обнаженной кожи, как горячие губы коснулись ее плеча.

— Именно это… — прошептал он ей на ухо.

Рука волколюда властно провела по девичьему бедру, и Мита вся покрылась мурашками. Кровь прилила к лицу, стало жарко, несмотря на ночную прохладу. Лик покрывал поцелуями шею, с каждым разом все ожесточеннее и иногда прикусывая кожу. Когда он развернул Миту к себе и нашел ее губы, девушка задохнулась от неожиданности. Возбуждения.

И от легкого страха.

Все предыдущие разы Лик был осторожен и нежен. Сейчас он больше походил на зверя, чье желание обладать брало верх. Он догнал ее здесь, на берегу озера, и заявил на нее свои права. Его ладони теперь исследовали тело травницы, оглаживая изгибы, сжимая грудь, бедра, ягодицы, словно подчеркивали: мое. Близость пьянила, от нее у Миты кружилась голова и перехватывало горло. Когда Лик оторвался от поцелуя и провел языком по ее ключицам, она коротко вздохнула. Когда коснулся ложбинки, обхватил губами сосок и слегка прикусил — застонала, прогнувшись в спине. Это раззадорило волколюда еще больше: он перехватил ее запястья, не давая возможности двинуться, и продолжил играться с грудью языком.

— Ли-ик… — всхлипнула Мита.

На мгновение происходящее показалось ей преступлением. Согласно людским законам, она не должна отдавать свое тело мужчине до замужества, и богиня-матерь Иина, вероятно, не подарит ей более своего благословения. В ответ Зверь внутри нее возмущенно зарычал. С чего бы ей теперь подчиняться этим нелепым правилам? И зачем ей теперь людские боги? Всевидящей все равно на подобные предрассудки.

Лик, наконец, отпустил ее руки, и Митьяна тут же обхватила шею Лика. Осмелев, она притянула его ближе, чувствуя, как обнаженный торс касается ее живота. Внутри все сжалось от сладостного предвкушения. Зарычав, Лик снова впился в ее губы поцелуем, а когда отстранился, его глаза были темными, как безлунная ночь.

— Не отпущу, — вкрадчиво пообещал он.

Лик приподнялся, дав Мите возможность осмотреть его подтянутую мускулистую фигуру, и девушка впервые пожалела, что от узкого месяца было так мало света. Она провела руками по груди, нащупала перекатывающиеся под кожей мышцы. Издав глухой рык, Лик обхватил ее ягодицы и резким рывком вошел в нее. Мита вскрикнула, почувствовав, как на ресницах набухли слезы.

Боги, никто не говорил, что это больно!

Однако боль вскоре сменилась острым наслаждением. Оно билось в груди, тянулось в низу живота и было так велико, что, казалось, пыталось вырваться наружу. Впившись ногтями в спину Лика, Митьяна кусала свои губы, стонала, сходя с ума от растекавшегося по всему телу жара. Она то чувствовала Лика внутри себя, то, наоборот, растворялась в этом ощущении, иногда пыталась отстраниться, чтобы найти взгляд волколюда, но его сильные руки не позволяли. Она не знала, сколько выдержит еще, но мысленно — а может и вслух