– Это ты так меня успокаиваешь? – спросила Доротея, когда они обогнули казарму поборников и впереди показался вход в Башню.

Внутрь как раз заводили цепочку мусорщиков, закованных в кандалы и отчаянно воняющих клоакой. За ними присматривала дюжина поборников обоего пола. Одна была вооружена кнутом… которым и вытянула последнюю из арестанток, замешкавшуюся на ступеньках. Удар не заставил женщину двигаться быстрее. Напротив, она упала, да еще и съехала вниз. Стоя в полусотне шагов, Доротея расслышала гневный крик поборницы. Последовал новый удар, тоже ни к чему не приведший. Пришлось ретивой поборнице нагнуться, поднять арестантку и втащить ее на ступени.

– Потому что твои поборники никак спокойствия не навевают, – докончила Доротея.

– Это всего лишь отверженцы, – пожимая плечами, сказала Рошфор. – Мусорщики, Ночные Трудяги… ворье и еще хуже. С тобой никогда не поступали, как с ними. И не поступят.

– Я ничем не отличаюсь от той женщины, что упала, – сказала Доротея. – Мы одинаковые.

– Ты о чем? – спросила Рошфор. – Ты… ты как звездочка в небе… а эта баба – как мутное отражение в грязной луже. От них отказался собственный Архангел! Им следовало погибнуть в Истаре, как прочим.

– Или в монстров превратиться? – грустно спросила Доротея, снизу вверх глядя на Рошфор.

– Превращение в чудищ – это им наказание от прочих Архангелов, – с полной убежденностью проговорила Рошфор. – Отверженцы сами его себе накликали.

Доротея не ответила, предпочтя оставить свое несогласие при себе. Она уже слышала такое объяснение прежде. Люди часто повторяли, что отверженцы сами были виноваты в своих злосчастьях. Особенно когда дело касалось неуплаты за труд или тому подобных вещей.

Дальше шли без разговоров. Доротея хмуро помалкивала, Рошфор шагала с каменным лицом, лишь рубец казался бледнее обычного. Шагнув на первую ступеньку, капитан поборников наклонилась к Доротее и тихо сказала:

– Ее высокопреосвященство с утра пребывает в дурном расположении духа. Постарайся не раздражать ее…

– Почему?

– Почему? Потому что я не хочу, чтобы ты рассердила ее высокопреосвященство и тем беду себе нажила!

– Я не о том, – сказала Доротея. – Почему она в плохом настроении?

Рошфор молча преодолела несколько ступенек. Потом со вздохом ответила:

– Все дело в альбийке. Леди Дейемс. Королева уже без ума от нее. Она уже не хочет никого другого видеть на своем утреннем приеме, при пробуждении. В том числе и ее высокопреосвященство. Такого никогда прежде не случалось.

– Она в самом деле исключительно красива, – заметила Доротея. Девушка так внимательно наблюдала за Рошфор, что оступилась. Пришлось крепче ухватиться за сильную руку поборницы. – Разве ты не находишь?

– Да, она хороша, – согласилась Рошфор. – По-своему.

И пробормотала что-то еще, но Доротея не разобрала. Впереди стоял целый дозор поборников, куда больше, чем она видела прежде. При приближении капитана они вытягивались по стойке «смирно», один уже открывал калитку в огромной кованой двери.

– Что ты сказала?

– Что с тобой никакого сравнения, – сказала Рошфор, бережно отнимая руку, чтобы ответить на приветствия поборников. И пропустила Доротею вперед, в сумрак внутренних помещений Башни.

– Не надо, – шепнула Доротея. – Ты в тюрьму меня ведешь, на допрос… Я об этом позабыть не могу, а ты не должна.

И вот тут впервые за все время их знакомства Рошфор едва не споткнулась. Всегдашняя уверенность ей изменила.

– Я… мне так жаль, – выговорила она. – Я давала себе слово молчать… Но я хочу, чтобы ты знала: я все сделаю, чтобы тебя защитить.

«Почему лишь меня? – думала Доротея. – А отверженцы? А как же все остальные?»

Вслух, однако, она ничего не сказала. Рошфор же продолжала:

– Вот только… я немногое могу противопоставить воле кардинала.

– Ты хотя бы поспала со вчерашнего?

– Нет… совсем времени не нашлось. Впрочем, не важно… Идем, нельзя заставлять ее высокопреосвященство нас дожидаться. Говорю же, кардинал и так в скверном расположении духа…

Миновав стражницкую, они направились не к лестнице вверх, как того ждала Доротея. Напротив, один из поборников повел Рошфор и Доротею по ступенькам на спуск, и еще один пристроился позади. У студентки пересохло во рту, и она невольно сглотнула, делая первый шаг вниз. Впервые попав в Башню, она не испытывала страха, но ее тогдашнее спокойствие объяснялось по большей части неосведомленностью. Теперь Доротея знала гораздо больше. И, соответственно, находила основательные причины бояться.

Они спустились даже ниже скального основания Башни, когда передний поборник остановился на скудно освещенной площадке и постучал в дверь. Лестница уходила еще дальше вниз, но путь и так оказался проделан немалый. Мгновением позже дверь открыла очередная поборница. Она кивнула Рошфор:

– Это студентка Имзель?

Рошфор утвердительно наклонила голову и жестом предложила Доротее выступить вперед. Та подчинилась, силясь выровнять дыхание и сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

– Я обязана обыскать вас, сьёр, – сказала поборница.

Ее руки быстро пробежали по голове Доротеи, ощупав волосы, а затем по всему телу, выискивая спрятанное оружие. Рошфор, отвернувшись, смотрела в стену.

– Иконы при себе есть?

– Ни одной, – ответила Доротея. Голос прозвучал хрипловато, но в целом гораздо увереннее, чем она ожидала.

Из-за спины поборницы, окончившей обыск, возник изысканно одетый мужчина – в очень богатой разновидности кардинальской ливреи, украшенной золотой цепью.

– Капитан Рошфор, ее высокопреосвященство желает, чтобы вы занялись отверженцами из числа Ночных Трудяг, только что доставленными сюда, – сказал этот человек. – Есть подозрение, что один из них может являться Ночным Королем.

Доротея оглянулась на Рошфор, но та смотрела мимо.

– Сомневаюсь в этом, Робард, – устало проговорила капитан. – Нас уже человек девять, если не десять пообещало вывести на Ночного Короля. Они просто рассчитывают на поблажки. Они дают описания, которые ни к кому не подходят. Думаю, мы так и не добрались ни до кого из их вышестоящих… Но, естественно, я исполню приказ.

И ее каблуки простучали дальше вниз по ступеням.

– Какая муха ее укусила? – пробормотала поборница, обращаясь к Робарду.

Вопрос не предназначался для ушей Доротеи, но тем не менее достиг их.

Робард, не отвечая, слегка поклонился Доротее:

– Пожалуйста, следуйте за мной, студентка Имзель.

Доротея прошла вслед за Первым секретарем кардинала в обширную комнату. На удивление просторный чертог скудно освещался всего лишь двумя стоячими канделябрами, расположенными без видимого порядка. В каждом – по дюжине свечей, установленных в кованых железных когтях. Комнате, вырубленной в скале, придавали более-менее обитаемый вид толстые ковры, в несколько слоев уложенные на полу, и шпалеры по стенам. Старинные занавеси пребывали по большей части в тени, но те, что Доротее удалось разглядеть, содержали сцены из саранской истории. У самой двери располагалось стилизованное изображение Великого потопа 1309 года: святая кардинал Эрхарн обращала вспять взвившуюся волну. Собственно, кардинал лишь противостояла волне, но в воздухе над святой витала Архангел Ашалаэль и, надув щеки, своим дыханием гнала воду назад. Эта сцена на некоторое время привлекла внимание Доротеи, ибо содержала не совсем обычное в прошлом представление об Ашалаэли. Когда-то Архангела изображали краснокожим мужчиной, здесь же грудь фигуры окутывало облачко, лицо выглядело отчетливо женским, а кожа отливала серебром. Тем не менее семичастные крыла за спиной никаких сомнений не оставляли.