Ястреб потирал своё чисто выбритое лицо и смотрел пристально на языки пламени, сосредоточенно слушая, что дальше говорил Рушка. Он сортировал потоки сведений, тщательно их разбирая. Это можно было сделать. Да, можно. Когда Рушка наконец замолчал, они провели ещё какое-то время в полной тишине, только огонь потрескивал в камине.

«Если ты решишь попытаться, у нас всё ещё есть одна маленькая проблема, мой друг», оповестил Рушка.

«Что там ещё?», рассеянно спросил Ястреб.

«Он ушёл. Как ты найдёшь его? Я знавал людей, которые искали легендарных Эльфов всю жизнь, и никогда не видели хотя бы потерявшегося келпи, Хоук».

Хоук задумался об этом на мгновенье, потом улыбнулся. «Говоришь, он тщеславный?»

«Да».

«Самовлюблённый, очевидно».

«Да», подтвердил Рушка.

«Склонный к приступам гнева и проказам, как я полагаю, ты выразился бы».

«Да».

«И как показалось, он пришёл сюда, подгоняемый таким человеческим чувством, как ревность. Ко мне».

«Это правда».

«Хорошо. Тогда я собираюсь на самом деле встряхнуть его мерзкий мирок».

«Что ты задумал, Хоук?», спросил Рушка, с едва уловимым намёком на улыбку на обветренном лице.

Ястреб оскалился в ухмылке и поднялся на ноги. У него была работа, которую он должен был сделать.

******

Эдриен мчалась вверх по ступенькам Коэтэйл,93 с большей энергией, чем той, что у была неё все последние месяцы.

«Мария! Мария!», кричала она, когда нырнула через дверь, ища миниатюрную кубинскую женщину, которая стала для неё кем-то большим, чем её домработницей за последний месяц; она сейчас была скорее ей как мать и дорогой друг.

Эдриен решительно приказала Марии переехать в дом к ней, и постепенно они обе погрузились в восхитительные ритуалы их дружбы; чаепитие по ночам, утренние беседы, разделённые смех и слёзы.

«Мария!», позвала она снова. Тогда, выследив Муни, она подхватила её и закружилась с испуганным котёнком по прихожей.

«Эдриен?», она появилась в дверном проёме, а её глаза светились надеждой. Мария внимательно пробежалась глазами по Эдриен; её сияющее лицо, её искрящиеся глаза. «Ты видела его – врача?»

Эдриен быстро кивнула головой и крепко прижала Муни. Кошка издала раздражённое мяу и выгнулась. Обе женщины молча обменивались улыбками над головой кошки.

«И врач сказал…», подбодрила Мария.

«Ты была права, Мария! Это потому я чувствовала себя такой больной. У меня будет ребёнок Хоука, Мария», воскликнула Эдриен, не в состоянии больше удерживать новость в себе. «У меня внутри ребёнок Ястреба!»

Мария захлопала в ладоши и радостно засмеялась. Эдриен со временем исцелится. Ребёнок от любимого мужчины мог вселить надежду в любое женское сердце.

*******

Ястреб нанял пятьдесят арфистов и шутов и научил их новым песням. Песням о ничтожном эльфийском шуте, который был изгнан из Далкейта-над-Морем легендарным Ястребом. И так как он был сам легендой в своё время, его сказания повествовали о великой истинности и неослабевающем могуществе. Актёры были восхищены эпическим величием столь безумного сказания.

Когда они отрепетировали до совершенства песенки и рефрены о победе над шутом, Ястреб послал их в графства Шотландии и Эдинбурга. Гримм сам сопроваждал труппу актёров, путешесвующих по Эдинбургу, чтобы помогать распространять сказание, пока Хоук проводил поздние часы у свеч, записывая, перечёркивая и совершествуя свой приказ к тому моменту, когда шут придёт. Время от времени, в ранние утренние часы, он тянулся к своему набору острых шил и клинков и начинал вырезать из дерева игрушечных солдатиков и куколок, одного за другим.

*******

На острове Морара Королева сдержала деликатный смешок своей маленькой рукой, когда напевы нового представления донеслись с моря. Адам зарычал.

Шут долгие месяцы торжествовал свою победу над Ястребом. Самодовольно он говорил Королю и любому, кто его слушал, «Он может и красавчик, но ему не сравнится со мной. Всего лишь глупое миленькое лицо».

Король проказливо приподнял бровь, не в состоянии удержаться от того, чтобы не подразнить шута. «Глупый, он? Побеждённым, был ли? Мой, мой, шут, кажется, поистине не зря мы дали тебе такое имя. Легенду о эльфийском шуте только что переписали. Целую вечность смертные будут помнить о твоём поражении, не его».

Шут испустил оглушительный вопль ярости и исчез. В этот раз, Фибн’эара пошёл прямо к своей Королеве.

«Шут идёт к Ястребу», сказал он ей. Адам был в отвратительном настроении, а до этого однажды он чуть не уничтожил их расу. Договор не должен быть нарушен.

Королева немного отдвинулась и посмотрела на своего супруга долгим внимательным взглядом. Потом она подставила свои губы для его поцелуев и Фибн’эара понял, что снова был в милости у своей любимой.

«Ты правильно сделал, что рассказал мне, мой дорогой».

*******

Иногда, очень поздно ночью, Эдриен грезила, что снова гуляла по изумрудным склонам Далкейта. Прохладная свежесть солоноватого воздуха с благоуханием роз гладила ей волосы и ласкала её кожу.

В её мечтах Ястреб ждал её у края моря; её, одетый в килт, великолепный шотландский лэрд. Он улыбался ей, и его глаза украшали морщинки, а потом они темнели от тлеющей страсти.

Она брала его руку и ложила её нежно на свой округлившийся живот, и его лицо вспыхивало счастьем и гордостью. И он брал её осторожно и нежно, там, на краю обрыва, в ритме разбивающихся о скалы ударов волн океана. Он занимался с ней любовью яростно и властно, и она держала его так сильно, как только могла.

Но перед рассветом, он растворялся, ускользая сквозь её пальцы.

И она просыпалась, с щеками, влажными от слёз, а руки не сжимали ничего, кроме одеяла или подушки.

1 апреля 1514

Он был близко. Ястреб мог чувствовать его, сидя в своей комнате и шлифуя игрушечного солдатика до гладкости зёрнышка, видя, как рассвет продвигается через море. Покалывание от осознания этого начиналось у основания позвоночника и бежало вверх по спине, обостряя все его чувства.

Ястреб улыбнулся дьявольской улыбкой и осторожно отложил в сторону игрушку. Нечто злобноё сюда идёт. Да. И я готов в этот раз, ты ублюдок!

Ястреб пересёк комнату, подходя к столу, и свернул толстый свиток пергамента, пряча его в свою кожаную сумку. Он был готов воспользоваться им, но только после того, как получит удовлетворение, сразившись с кузнецом на условиях смертных.

Он ступил в утро, чувствуя себя более живым, чем ощущал это все последние месяцы. Держись твёрдо своей веры в меня, любимая, прошептал он, отсылая ей свои слова сквозь столетия.