Во время игры моего младшего брата он обронил, что во всем мире для него важно мнение только нескольких людей. И я точно знаю, что это было сказано не для красного словца, а на самом деле так и есть.

С самой пятницы я старалась не думать о том баскетбольном матче. Или хотя бы о словах, которые Эйден сказал муженьку моей сестры, или о взгляде, которым он, казалось, хотел убить Сьюзи. Воспоминание о том, как он со злым выражением, исказившим его красивое мужественное лицо, схватил меня за руку и молча потащил к машине, пробило мне дыру в сердце. Когда мы сели в машину, Эйден произнес:

– Прости, что не поехал тогда с тобой…

Я замерла на сиденье и нахмурилась.

– Куда, в Эль-Пасо?

Он только кивнул в ответ.

– Все в порядке. Все давно прошло, утекло, как вода. – Я не нашла ничего лучшего, чем положить свою руку поверх его. – Кстати, очень приятно, что ты заступился за меня.

Ну да, мне было гораздо больше, чем просто приятно, но никогда в жизни я не решилась бы это озвучить.

А затем, уставившись прямо в ветровое стекло, Эйден сказал:

– Я слишком часто подводил тебя. Больше такого не повторится.

Внутри пробежал холодок, лишив меня покоя. Остаток недели Эйден больше, чем обычно, дистанцировался от меня. Он и так стал ненамного общительнее с тех пор, как наши отношения улучшились, а тут еще сильнее погрузился в себя. После тренировки он без конца собирал пазлы: закончив один, тут же начинал другой – красноречивый знак, что он обдумывает что-то или пытается расслабиться.

Все это нервировало и даже, совсем чуточку, беспокоило меня. Подтащив стул к уголку для завтрака, я уселась на него и в тревоге стала всматриваться в побледневшее, суровое лицо Эйдена.

– Я всего лишь хочу узнать, что мне делать: красть биту или звонить кому надо.

Эйден открыл рот, чтобы возразить мне… но тут до него дошла фраза целиком.

– Что?

– Мне надо знать…

– Зачем тебе красть биту?

– Как зачем? Ни у кого из моих знакомых нет биты, а в магазине я ее не могу купить: она засветится на видеокамерах.

– На видеокамерах?

Он что, ничего не понимает?

– Ну а как же? Если ты выбиваешь из кого-нибудь дерьмо битой, начинается поиск подозреваемых. Когда они появляются, делается обыск их вещей или покупок. Тогда станет ясно, что недавно я приобрела биту, то есть все было преднамеренно. Почему ты так на меня смотришь?

По лицу Эйдена пробежала такая разнообразная гамма эмоций, что я уж и не понимала, что на самом деле он чувствует. Он переложил пакет со льдом на другую сторону своей покрытой синяком челюсти и покачал головой.

– Вэн, количество информации о совершении преступлений, которой ты владеешь, просто ужасает.

От обуревавших мыслей он улыбнулся самым уголком рта цвета радуги.

– Твоя осведомленность пугает меня, а этого добиться непросто.

Я польщенно фыркнула:

– Не волнуйся, я приобрела эти знания в период увлечения криминальными ТВ-шоу. За всю жизнь я не украла даже ручки.

Но озабоченное выражение с лица Эйдена никуда не делось.

– Не собираюсь никого убивать… только если у нас не будет выхода, – сделала я слабую попытку пошутить.

Его ноздри почти незаметно затрепетали, так что я чуть было не упустила это движение. Но что заметила совершенно точно, так это крошечную улыбку в уголках рта.

Как можно невиннее улыбнувшись, я спросила:

– Так расскажешь мне, кто сподобился наткнуться на кулак ярости?

Я надеялась, что вопрос звучит легко и безобидно, хотя внутри бушевали противоположные чувства.

– Кулак ярости?

– Угу.

Я приподняла руки, чтобы Эйден мог их увидеть. Он и представления не имел, через какое количество драк мне пришлось пройти за годы жизни со старшими сестрами. Я не всегда побеждала – если быть честной, то довольно редко, – но никогда не сдавалась.

Вздох был таким долгим, что я уже приготовилась услышать что-нибудь умное и нравоучительное из уст Эйдена. Но вместо этого он всего лишь сказал:

– Да ничего особенного… это Дельгадо.

В моей голове резко завизжали тормоза.

– Ты дрался с Кристианом?

Эйден посмотрел на меня из-под своих невообразимо длинных ресниц и передвинул пакет со льдом чуть ниже.

– Да.

Холодок в моем желудке стал сильнее.

– По какой причине?

Я старалась говорить как можно спокойнее, но вышло как-то придушенно.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пусть будет не так, как я думаю. Кристиан, конечно, пытался достать меня в День благодарения, но руки-то он не распускал.

Лицо Эйдена все сказало за него. Он слегка приоткрыл рот, дотронувшись кончиком языка до уголка губ. После короткой паузы Эйден произнес холодным, обвинительным тоном:

– Ты могла рассказать мне.

Я сглотнула.

– Рассказать о чем?

Он посмотрел на меня из-под густых ресниц и согнул пакет со льдом.

– О том, что он пытался сделать с тобой. Как он вел себя…

Зак. Я сверну ему шею.

– Скажу тебе то же, что и Заку: не стоит обращать внимания.

Наступило ледяное молчание. Челюсть Эйдена дергалась, на шее вздулась жила.

– Стоит, Ванесса. Зак рассказал еще перед отъездом, но я подумал, что, если бы это имело значение, ты бы рассказала или предприняла что-нибудь. Ты ничего такого не сделала. – Он поднял на меня темные сердитые глаза и сжал челюсть. – Я видел, как он смотрел на тебя после игры. Я слышал, как он говорил с тобой. Он знал, что мы женаты, и все равно вел себя как дерьмо.

Я ослышалась или он только что выругался второй раз за неделю?

– Я не готов мириться с этим, – заявил Эйден своим невероятно глубоким голосом, распрямив спину и плечи. – Мне не нравится, что ты всегда пытаешься справиться со своими проблемами в одиночку.

Меня охватило раскаяние, но всего лишь на секунду. Я тоже распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

– Тебе не стоило ввязываться с ним в драку, Эйден. Не хочу чувствовать себя виноватой в том, что случилось. Последнее, чего я хочу, так это того, чтобы ты потом пожалел о том, что натворил.

К тому же, что я должна была рассказать Эйдену? Что товарищ по команде пытался приставать ко мне? Эйден и не подумал бы вмешаться. Я это точно знала. По крайней мере, тот Эйден, с которым я общалась несколько месяцев назад.

– Я должен был это сделать. И повторил бы это снова.