претор Эйрих Щедрый, — кивнул Ир. — Что ж, тогда отложим дары на потом.

Они успели показать ему драгоценные соболиные шкуры, доставленные из-за земель Гипербореи, что за Рифейскими горами.[44] Римляне с тамошними племенами не торгуют, но это успешно делают аланы, перепродавая ценные меха соседним племенам и народам.

— Итак, чего вы хотите? — спросил Эйрих. — Я все эти дни терялся в догадках, но ничего убедительного надумать так и не сумел.

— Мы хотим присоединиться к вашей державе, — ответил Ир. — Слышали мы, что вы принимаете новые роды в свою общность…

Эйрих попытался вспомнить о существовании вольных аланов, но не смог.

— Насколько я знаю, вы подпятны гуннам, — произнёс он полуутвердительно.

— Это было так, — не стал спорить Ир. — Но мы снялись с наших кочевий и ушли за Дунай. Руа не смог нас остановить, потому что мы заручились поддержкой Дариураша, прикрывшего наш отход своим войском.

Так как они пришли напрашиваться в пока ещё остготскую общность, условия Дариураша их не устроили и они пошли дальше. А сам гуннский претендент не стал тратить силы на отказавшиеся присоединиться аланские роды, потому что воинов, которые обязательно погибнут в ходе противостояния, лучше использовать для битв против Руы, чем тратить так бесполезно…

— Чем именно вас так прельстило присоединение к, будем откровенны, чужакам? — поинтересовался Эйрих.

— По степи ходит очень много слухов, — произнёс Ир, с философским видом посмотрев в никуда. — Говорят, что остготы устроили новый порядок, в котором нет места рейксам и каганам, но зато есть место старейшинам, вершащим судьбу всего народа сообща.

— Слухи, в кои-то веки, не врут, — усмехнулся Эйрих. — Вы, разумеется, всё выведали и вас устроили такие условия, так?

— Всё уже решено на совете родов, — кивнул главный старейшина. — Нас устраивают такие условия, поэтому мы готовы присоединиться.

— Так почему вы ждали меня, когда могли сходить в Сенат и давно уже получить одобрение? — спросил Эйрих недоуменно.

— Мой старый знакомый, старейшина Висмоут, посоветовал обратиться к тебе, — произнёс Ир.

Висмоут — это сенатор из ругов, которых Эйрих действительно поддержал исторически значимой инициативой, создавшей прецедент, позволяющий принимать совершенно не родственные роды с представительством в Сенате.

— Сейчас времена, в некотором смысле, изменились, — вздохнул Эйрих. — Почтенный Висмоут опирается на собственный опыт и действительно, я продвинул инициативу, которая позволила принимать в нашу общность неродственные роды. С тех пор уже принято семь или восемь родов из разных племён. Можно было подать прошение Сенату и вас бы уже давно поставили на ближайшую повестку… Эх…

— Выходит, что мы просто зря тратили своё время в ожидании? — спросил Ир недоуменно.

— Нет, хорошо, что вы пришли ко мне, — усмехнулся Эйрих. — Я могу избавить вас от формальностей и попросить отца, чтобы тот применил свои диктаторские полномочия, но это делать нежелательно. Тем не менее, в благодарность за щедрые дары и ваше ко мне уважение, я лично проявлю инициативу, которая повысит и без того высокие шансы на принятие вас в нашу общность.

— Нам будет очень лестно, если сам претор похлопочет о нашем принятии, — изобразил поклон старейшина Ир.

— И раз уж мы всё равно встретились, — произнёс Эйрих. — Будет неплохо поговорить о ваших воинах. Правильно ли я понимаю, что ваше войско, преимущественно, состоит из всадников, а некоторая часть из них являются конными лучниками?..

/15 октября 409 года нашей эры, Восточная Римская империя, диоцез Фракия, окрестности г. Адрианополя/

— … в связи с чем, считаю непрактичной эту идею и предлагаю провести обычное захоронение, — закончил Эйрих, сидящий перед сенаторами.

Заседание Сената проводится в большом шатре, специально сшитым для вмещения такой прорвы людей и немаленьких деревянных трибун.

Эйриху разрешили сидеть во время своего выступления, для чего у него с собой раскладной стульчик, но это исключение, вызванное перенесёнными им травмами.

— У тебя всё? — поинтересовался сенатор-председатель Дропаней, лидер партии «Сигис».[45]

Реформа Сената коснулась не только образования партий, но ещё и зарегламентировала порядок выбора председателя, ведущего заседание. До реформы всё определялось неформальным влиянием конкретных сенаторов, что частично было закреплено присуждением Торисмуду звания старшего сенатора, но теперь такая практика упразднена и председатель — это выборная должность. Голосуют за выдвинутые кандидатуры все сенаторы, открытым голосованием, а сам председатель избирается на пятьсот заседаний, то есть где-то на девять-десять месяцев.

Голосование выявило Дропанея победителем, чему немало поспособствовала большая численность его партии — тридцать девять сенаторов пожелали вступить в новое формирование, причём только половина из них являлись членами Красной фракции, а остальные из свежепринятых новичков. Большинство сенаторов, примерно три четверти, ещё не определились со своей партией, потому что все понимают, что себя надо продать подороже, а острый дефицит сторонников способствует большей уступчивости со стороны лидера. Ещё одним немаловажным фактором сенаторской неопределённости стали разброд и шатание, тот самый хаос, вносимый амбициозными сенаторами, желающими основать свою партию, но ещё не пересёкшими нижний предел в восемь членов.

— Да, — ответил Эйрих. — У меня всё.

— Тогда, на правах председателя, первым озвучу свои контраргументы, — заговорил сенатор-председатель. — Во-первых, мы уважаем рейкса Алариха и считаем, что будет честно воздать ему достойные рейкса почести. Во-вторых, решение уже фактически приведено в исполнение и отказываться от него будет проявлением непоследовательности. Ну и в-третьих — хватит считать державные деньги, лучше о своих подумай. Почтенный Торисмуд, тебе слово.

Сенатор Торисмуд возглавляет партию «Гавайрди»,[46] целиком состоящую из членов Белой фракции, проявивших неожиданное единодушие в выборе стороны. Единственная фракция в Сенате, из которой не ушли сторонники. Все тридцать пять членов как были в Белой фракции, так и перешли в «Гавайрди».

— А я считаю, что в словах претора Эйриха есть смысл, — произнёс недавний, можно сказать, политический противник Эйриха. — Деньги тратятся на похороны человека, который собирался уничтожить наш народ и почти уничтожил, из-за этого, свой. Цвет визиготского воинства пал в битве при Арде — этого забывать никак нельзя, почтенные собратья. Сдвигать русло реки ради него… Нет, я считал и считаю, что это нерациональные траты для нашего не такого уж и большого бюджета. Есть и более важные дела.

Кто-то предложил уважить братский народ и похоронить Алариха традиционным для готских рейксов способом: повернуть русло подходящей речушки, по всем традициям закопать гроб бывшего правителя в речном иле, после чего вернуть русло обратно. Долго, ресурсоёмко, но зато его никто не выкопает и не осквернит.

С другой стороны, визиготы будут очень довольны, это будет символическое открытие объятий со стороны остготов, обозначающее истинную готовность к совместному существованию под светом единых целей.

Визиготских сенаторов, которыми внезапно стали старейшины родов, уже поглотила пучина коллективных заседаний, поэтому надо подождать ещё пару-тройку месяцев и их