Машина тронулась, Колов сидел все так же непоколебимо глядя перед собой в ветровое стекло. Никто не смог бы обнаружить в его поведении интереса к сидящей на заднем сидении женщине. И, лишь отъехав на некоторое расстояние, Колов заговорил, не оборачиваясь и не обращая внимания на водителя…

– Видите ли, уважаемая Лариса Анатольевна… У нас сложились своеобразные нормы поведения, и каждый играет свою роль. Она может понравиться новому человеку или не понравиться, но мы ее исполняем и не можем ничего изменить. Да и не хотим менять, если уж откровенно, – он глянул на нее в зеркало. – Эта роль позволяет… Она все упрощает и ставит на свои места. Поэтому я могу показаться вам невоспитанным, неумным, прямолинейным… Не доверяйтесь первому впечатлению. Условия нашего существования вынуждают к этому. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

– Вполне, – ответила Лариса.

– Вы уверены? – переспросил Колов, уловив иронию.

– Конечно. Вы говорите очень внятно. И человек даже менее подготовленный, нежели я, в состоянии все понять.

– А в чем вы чувствуете себя подготовленной?

– Видите ли, генерал, – она позволила себе такое обращение, справедливо рассудив, что коньяк подействовал не только на нее. И потом Лариса знала, что генералам нравится, когда их называют генералами. Колов нахмурился, но, похоже, больше для водителя, чем для нее. – Видите ли, мне иногда приходилось общаться с самыми разными… руководителями. И систему взаимоотношений… если позволите так выразиться…

– Позволяю!

– Систему отношений в верхах я представляю.

– Хм, – сказал Колов и, покосившись на водителя, добавил. – Ну что ж… Пусть так.

– Куда едем? – Лариса прекрасно сознавала дерзость вопроса, но решила, что имеет на это право. Она не могла сказать, когда это произошло, но само собой пришло понимание – можно.

– Тут недалеко, – ответил Колов.

«И я совершенно уверена – там будет, что выпить», – подумала Лариса, но ничто не возмутилось в ней этому открытию, даже пришло удовлетворение. Она уже знала дальнейшие события, знала коловские намерения, в которых, возможно, и себе еще не признавалась.

Ничто в этот долгий вечер ее не удивило, не озадачило. Самые, как казалось Колову, неожиданные его слова, предложения, шалости она воспринимала чуть снисходительно, но, в общем, благосклонно. Ее предвидение полностью оправдалось – на генеральской даче действительно было что выпить, было чем закусить, а окружающий лес надежно охранял от посторонних глаз.

И только утром, когда в большое окно начал просачиваться серый, разбавленный листвой рассвет и Лариса проснулась с тяжелой головой и гадливостью в душе, к ней пришло другое настроение. Скосив глаза, она увидела возвышающуюся тушу голого генерала, услышала его надсадное сопение. Повернув голову, увидела окно, листву, мелкие капли дождя на стекле. Оказывается, был ночной дождь.

«Это хорошо, – подумала Лариса. – Дождь в дорогу – хорошая примета. Дрянь, Боже, какая же ты, Лариска, дрянь… Как легко тебя напоить, как легко… Каждый кретин, выставив бутылку коньяка, уже имеет у тебя большие шансы. Стерва ты, Лариска, стерва и больше ничего».

Осторожно отодвинувшись от Колова и завернувшись в простыню, Лариса прошла в ванную, стала под холодную воду, но, не выдержав ее напора, тут же вышла. Стало легче. «Я найду убийцу! – клялся вчера пьяный Колов. – Я город переверну, но найду и брошу к твоим ногам!» Он, наверно, и сам верил себе в тот момент. Найдет он, как же… Бросит к ногам… Скажите, сложность какая. Да я и сама могу его найти за пять минут.

Лариса замерла – кажется, она произнесла вчера эти слова, кажется, сказала. Он ошалел. И единственное, что сообразил – вместо ответа выставил еще одну бутылку. Такой коньяк себе не покупают, такой коньяк только для взяток делают. Так бы и назвали «Взяточный»… И каждый бы знал – это лучший коньяк, который только есть на белом свете. Медленно пройдя в комнату, окинула взглядом остатки пиршества, подсохшую уже икру, свернувшиеся за ночь ломтики балыков, надрезанные апельсины. – Как выгодно, оказывается, охранять покой граждан. А бедные граждане и не знают, во что им покой обходится.

Запахнувшись в махровую простыню, украшенную диковинными птицами с длинными клювами и острыми крыльями, она села в кресло, закинула ногу за ногу, придвинула хрустальный стакан с тонкими стенками и тяжелым толстым дном, поколебавшись, плеснула в него щедрую дозу коньяку. Повернув бутылку, прочитала на этикетке – «Двин».

– Ну, что ж, придется двинуть, – и спокойно выпила. Замедленно, словно неторопливостью хотела смягчить безнравственность утренней пьянки, Лариса отрезала дольку апельсина. – За все надо расплачиваться, генерал, – проговорила вслух. – Это будет не самый лучший твой день, как, наверно, и ночка была не из лучших, – она усмехнулась, вспомнив его пьяный азарт и пьяную беспомощность. И еще вспомнила – в какой-то момент Колов сбросил свой роскошный халат и остался нагишом. «Ну как?» – игриво спросил, встав в позу и втянув живот. «При звездах ты лучше», – ответила Лариса. Колов обиделся. «Что ты понимаешь в звездах», – пробормотал. «Зато я понимаю кое в чем другом», – рассмеялась она.

Утренний коньяк действует быстрее вечернего, и уже через несколько минут Лариса почувствовала себя готовой к действиям. Она быстро оделась, привела в порядок прическу. Заглянула в спальню – Колов спал, широко разметавшись на громадной кровати.

– Приятного пробуждения, дорогой, – пропела Лариса вполголоса и, пройдя на кухню, взяла из холодильника две бутылки «Двина», решив, что генерал не обеднеет, ему должно быть даже лестно оттого, что ей так понравился его коньяк. Кроме того, он должен знать, что красивых женщин опасно приучать к красивой жизни. Обуваясь в прихожей, Лариса оперлась рукой о стену и наткнулась рукой на незнакомый предмет – это был ремень с кобурой. Колебалась она недолго – и пистолет охотно утонул в ее сумке среди платочков, рядом с зонтиком, под косметической коробочкой. – Чего не бывает в нашей жизни, полной тревог и опасностей… – произнесла она с пьяной улыбкой, и уже хотела было толкнуть дверь, но, бросив прощальный взгляд в комнату, увидела, что на столе осталась бутылка с коньяком и такой соблазнительный апельсин, на котором пылал первый солнечный блик утра. Лариса на цыпочках прошла в комнату, налила себе еще «Двина», вздохнула, как перед приятным испытанием, и выпила. Прихватив апельсин, не задерживаясь больше, вышла из дому.

Черная «Волга» стояла у порога, и сонный милиционер протирал стекла от вечерней пыли.

– Я вас приветствую в это прекрасное утро! – сказала она несколько нараспев.

– Здравствуйте, – почтительно сказал милиционер. – Как спалось?

– Спасибо, хорошо. Генерал сказал, что вы можете подбросить меня в город.

– Прямо сейчас?

– Да. Он еще отдыхает, и вы успеете вернуться за ним.

– Он спит?

– Да, ему нужно отдохнуть.

– Понятно, – ухмыльнулся милиционер. – Понятно… Тогда прошу, – он распахнул дверцу.