— Я вижу, что отлично, — скептически фыркает Дафни. — Разумеется, как ещё может быть в психушке. Но не мечтай, Декс. Ничего личного. Я здесь не для того, чтобы полюбоваться на твою задницу, хотя она по-прежнему ничего.

Ну, конечно. А я идиот. Она от нечего делать практически каждый день является по мою душу. Я молчу, Даф злится, но на самом деле она счастлива, что я могу хотя бы самостоятельно двигаться и разговаривать.

Узнавать Даф и других лучших сотрудников своего особого отдела под названием «Розариум» я начал сравнительно недавно, и надо признать, они очень постарались, чтобы ускорить процесс. Устойчивого успеха удалось достичь совместными усилиями с только что покинувшим сцену Арнольдом Гором. Он бы и рад отказаться от «приятного» и плодотворного сотрудничества, но кто его спрашивал? Если за дело берутся мои агенты, выбора у объекта практически не остается.

— Вообще-то у меня к тебе важное дело, — продолжает Даф. Если верить взволованным интонациям, она говорит правду. Что ж, послушаем.

— Да неужели? — ухмыляюсь я, втягивая густой и терпкий запах разогретого обеденным солнцем сада.

— Не язви, Декс, — судя по звукам, она открывает сумочку. — Я принесла то, что ты просил. — негромко произносит заботливая визитерша.

— Подопри дверь стулом, — распоряжаюсь я, удовлетворённо улыбаясь. Мой личный поставщик травки все-таки выполнил пожелание сумасшедшего заказчика. Мой нестабильный мозг, отравленный тоннами психотропных препаратов, тоже нуждается в отдыхе, как и любой здоровый. Хотя бы иногда. Только не нужно нравоучений и осуждения. У всех есть свои слабости. Когда-то я боролся с ними, ежесекундно и без малейшей передышки выстраивая стены своей крепости. Они не спасли ни меня, ни тех, кто был мне дорог. Запомните: чем крепче стены, тем мощнее взрыв и меньше шансов выбраться из-под обломков.

— Только не говори, что ты боишься быть застуканным, — бросая в меня сверток с травкой, смеется Дафни.

— Нет, боюсь, что другие пациенты попросят поделиться, — ухмыляюсь в ответ, поймав пакетик на лету, и открываю окно шире. — Всего два? — недовольно хмурюсь, развернув сверток и заглянув внутрь.

— Не думала, что тебе свойственна жадность. Зато у меня будет повод прийти еще, — иронизирует Даф.

— А если не будет, ты придумаешь, — чиркнув зажигалкой, я прикуриваю косяк, задерживаю дым внутри, ощущая, как бесконечный скрежет в голове стихает под воздействием расслабляющего дурмана.

— Я нашла того, кто нам нужен, — внезапно произносит моя неугомонная «ядовитая роза».

— Правда? Кто он? — фокусирую взгляд на ее сосредоточенном лице в отражении. Я делаю это скорее по привычке, а не от нежелания смотреть собеседнику в глаза. Длительное лечение положительно отразилось на моих коммуникативных функциях, чего нельзя сказать о множественных фобиях, отравляющих мое существование в замкнутых стенах клиники. Нейролептики глушат неприятные симптомы, но не избавляют.

Слишком глубоки корни, породившие мои «особенности».

— Кристофер Хант, — произносит Даф, и я оборачиваюсь:

— Имя мне нравится.

— Если все получится, то это имя станет твоим, — с долей уверенности заявляет гостья.

Процокав каблуками ближе, она без спроса усаживается в мое кресло и бесцеремонно заглядывает в открытый ноутбук. Разрешение пользоваться компьютером и интернетом я получил сравнительно недавно, и это было лучшее достижение двух последних лет. И, разумеется, не бесплатное.

Неважно, где ты находишься — в психушке, в кресле президента корпорации, в тюрьме или на необитаемом острове в океане — за все бытовые блага современного мира приходится платить.

Бегло глянув на графики и таблицы с постоянно меняющимися цифрами, Даф останавливает на мне выжидающий взгляд. Вероятно, она ждет наводящих вопросов в то время, как я начинаю скучать из-за затянувшейся паузы, заполняемой искусственной эйфорией. Я люблю создавать интриги, меня сложно чем-то удивить, но попытку Дафни я оценил. На троечку.

— Тебе совсем не интересно? — хмурится посетительница.

Затушив сигарету об металлическую решетку, я усаживаюсь на подоконник и складываю руки на груди, выжидающе смотрю ей в глаза, и она отводит свои. Ей все еще непривычно, когда я нахожусь с ней лицом к лицу. Слишком глубоки корни, породившие ее «особенности».

— Послушай, нам непросто придумывать, как вытащить тебя отсюда без твоего участия, — упрекает Даф. Под «нам» она имеет в виду весь сохранившийся состав «Розариума». Их осталось всего пятеро, но и в этом поредевшем количестве они способны сжечь дотла этот гребаный город. Два года назад, прежде чем «исчезнуть», я подарил им всем свободу, подкрепленную чеком на миллион долларов каждому, но они какого-то черта остались, потратив все свои ресурсы на то, чтобы вытащить меня.

Я бы очень хотел сказать, что меня тронула преданность моей команды, но это не так. Потому что это не преданность, а нечто совсем иное. Им нужен вожак, предводитель, указывающий объект и назначающий цель. Без меня они как беспомощные брошенные дети, не видящие никакого другого смысла в своем существовании, кроме того, что когда-то показал им я.

— Это место — единственное, где я в сравнительной безопасности, — сухо напоминаю на случай, если Дафни забыла, что за пределами клиники меня с нетерпением ждут десятки моих бывших бизнес-партнёров и сотни других разорившихся ублюдков, мечтающих помочиться на мою могилу где-нибудь в глухом лесу, куда они предварительно закопают мой изувеченный труп.

— Ты в безопасности благодаря мэру, оплачивающему охрану этой богадельни, –уточняет Даф.

— Брось, детка, Мартин Роббинс, как и другие, мечтает, чтобы я нечаянно умер от передозировки какой-нибудь психотропной херней, — констатирую я печальный факт.

Слишком многие некогда успешные и влиятельные люди этого города пострадали от массовой череды разоблачений, взорвавших таблоиды два года назад. Каждый из них знал или хотя бы подозревал, кто запустил в сети информационную бомбу, уничтожившую их богатые и сытые жизни. Роббинсу удалось уцелеть и даже извлечь выгоду из тех потрясших город событий, но он никогда не был членом моей команды. Я долгие годы держал Мартина на скамье запасных, отлично зная, что однажды он предаст. Так и вышло, но я все-таки смог все обернуть свою пользу.

Мне удалось выжить, а ему забраться на верхушку власти. Но мы не квиты. Он все еще мне должен и помнит об этом.

— Во-первых, у него не хватит смелости навредить тебе, — озвучивает мои мысли Дафни. — Мартин знает, что будет, если ты «случайно» умрешь. Во-вторых, благодаря тебе он получил этот пост. А в-третьих, я с ним поделилась своими планами, и он готов оказать любую поддержку, которая потребуется.

— Очень радует, что своими планами ты сначала поделилась с Мартином, а не со мной, — раздражаюсь я, невольно испытывая внутреннее удовлетворение от проявления новой пробудившейся от спячки эмоции.