Он сообщил президенту, что вызовет машину и будет в Белом доме через двадцать минут. Закончив разговор, главный разведчик страны с полминуты сидел в раздумье. Шептуна охватил страх, и он подумал, что Форт-Детрик вновь в который уже раз оказался достоин своего прозвища – Форт-Фатум.

Правительственная машина на большой скорости ехала по пустым улицам к Белому дому. Шептун удобно устроился на заднем сиденье, подняв толстое стекло, отделяющее его от водителя, и сделал несколько телефонных звонков. Прежде всего он приказал немедленно арестовать Уолтера Дрэкса. Беглого взгляда на личное дело микробиолога было достаточно, чтобы прийти к выводу: в этом человеке слишком много злости, он непредсказуем, и нет никакой уверенности, что он не станет болтать или хвастаться.

Через несколько минут шестеро в штатском въехали на трех черных внедорожниках в институтский кампус, где их встретили местные охранники и сопроводили в лабораторию Дрэкса. Не слишком тщательно скрывая под пиджаками пистолеты, они велели директору института возвращаться в свой кабинет, сунули под нос Дрэксу какие-то удостоверения – он даже не разглядел, был ли на них символ ФБР, – и объявили, что он арестован по подозрению в шпионаже. Дрэкс в крайнем возбуждении заявил, что не имеет ни малейшего понятия, о чем они говорят: он всю свою жизнь был законопослушным гражданином и настоящим патриотом. Его слова проигнорировали, но сообщили, какие у него имеются права. Тогда Дрэкс потребовал адвоката, и ему ответили, что этот вопрос будет решен, после того как ему предъявят формальное обвинение. Конечно, никто не собирался этого делать. Дрэкса отвезли на аэродром в другом конце Фредерика, откуда правительственный реактивный самолет доставил его на частную взлетно-посадочную полосу в горном массиве Блэк-Хиллс, штат Южная Дакота. Оттуда внедорожник отвез микробиолога на отдаленное ранчо, где его разместили в домике с весьма унылым казенным интерьером.

По иронии судьбы – это было одно из тех странных совпадений, что жизнь порой дарит нам, – Дрэкса поселили в том же доме, куда в свое время, после убийства Синего Всадника, привезли и меня. Но вот только его отдали на попечение уже другим членам разведывательного сообщества: «Дивизия» была давно расформирована. Как и о моем секрете много лет назад, о тайне Дрэкса, да и о нем самом, мир не узнал.

Далее Шептун позвонил трем послам – Италии, Японии и Голландии. Он с глубоким прискорбием сообщил им о гибели граждан этих стран, убитых похитителями в тот момент, когда они поняли, что кольцо окружения вокруг них смыкается.

– Преступники захоронили трупы в спешке, и теперь мы проводим эксгумацию. Понятно, что криминологические тесты и формальная идентификация займут какое-то время.

Директор Национальной разведки объяснил послам, что по оперативным соображениям эту информацию необходимо держать в тайне. И хотя он не сказал об этом прямо, но попытался создать впечатление, что преследование убийц продолжается.

Последним, кому он позвонил, был глава ЦРУ. Без всяких объяснений, как это нередко делается в мире спецслужб, Шептун попросил его проинформировать людей в костюмах РХБЗ, работающих близ Отеля «Вид сверху», что все тесты дали отрицательный результат. Подразделение химзащиты там больше не нужно, пусть они немедленно возвращаются на базу. После их отъезда туда необходимо направить оперативников ЦРУ, чтобы они загерметизировали яму и полностью обезопасили весь объект.

Когда директор Национальной разведки покончил с серией звонков, закупорив основные каналы возможной утечки секретной информации, его машина уже въезжала в ворота Белого дома.

Как это ни удивительно, Джеймс Гросвенор был чрезвычайно умен, привлекателен и скромен, иными словами, совсем не похож на типичного политика. Никто и не предполагал, а меньше всего об этом думал сам Гросвенор, что однажды он станет президентом Соединенных Штатов.

Почти всю свою трудовую жизнь он был бизнесменом, занимаясь главным образом превращением бедствующих производственных компаний в успешные. Можете назвать его старомодным, но Гросвенор свято верил в промышленность США, в мастерство американских рабочих, в то, что трудолюбивые мужчины и женщины заслуживают достойной заработной платы и приличного медицинского обслуживания. Не верил он только в профсоюзы, считая, что, если капитал управляется должным образом, в них просто нет необходимости. Нет нужды говорить, что работники ценили такое отношение и очень уважали Гросвенора: производительность труда на его предприятиях была одной из самых высоких в стране.

Успехи Гросвенора в бизнесе и сопутствующее им богатство позволили ему брать под свой контроль все более крупные компании. В результате он обрел репутацию человека, призванного спасти национальную промышленность. «Феникс восстает из пепла» – так назывался посвященный ему сюжет в программе «Шестьдесят минут». Вскоре после этой телевизионной передачи ему предложили пост министра торговли. Денег у Гросвенора хватало, и он с радостью принял этот новый вызов. Для человека, который сделал себя сам, засилье бюрократии в правительстве стало откровением, но он был не из тех, кто отступает, и добился на этом посту таких успехов, что, когда в результате очередного коррупционного скандала отстранили от должности министра здравоохранения, на этот пост назначили Гросвенора.

Его жена Энн умерла от рака груди, и он привнес в деятельность министерства яростную энергию, которой долгие годы не знали в этом пропахшем плесенью здании на Индепенденс-авеню. Гросвенор неоднократно защищал интересы простых граждан, чем вызвал ярость могущественного медицинского лобби, но это лишь повысило его рейтинг в обществе. Через два года его попросили стать кандидатом в вице-президенты США. Кандидатом в президенты была женщина, первая в истории страны дама, претендовавшая на высший пост в государстве. И Гросвенор понимал, что он, будучи мужчиной, должен, так сказать, уравновесить соотношение сил.

Никто из друзей министра здравоохранения не ожидал, что он согласится, но у них с Энн никогда не было детей, и ему становилось все труднее заполнять вакуум, образовавшийся после ее смерти. Гросвенор искал еще более напряженную работу и готов был принять новые серьезные вызовы. Он был полон энергии и развивал бурную деятельность, однако за этим фасадом скрывался совершенно другой человек: грустный, ранимый и, безусловно, глубоко порядочный.

Проведя два дня в раздумьях, Гросвенор согласился участвовать в президентской кампании, в глубине души не слишком рассчитывая на успех своей кандидатки. Опросы общественного мнения подтвердили обоснованность его сомнений. Хотя страной еще не так давно правил темнокожий президент, но смириться с женщиной в роли Верховного главнокомандующего… Нет, к этому избиратели пока еще не были готовы.

Когда кандидатка за десять недель до выборов выступала на митинге в Айове, у нее случилась аневризма сосудов головного мозга, и она упала прямо на сцене. Следующие четыре дня несчастная женщина отчаянно цеплялась за жизнь, а родные круглосуточно дежурили у ее постели.