Чезаре покачал головой:

– Я отдал бы корону науке за гораздо меньшую сумму. Если бы мог достать ее. Это не в моих возможностях.

Гнетущая злоба мелькнула в упорных глазах профессора Дерагази. Легкая судорога свела тонкие губы, чтобы через секунду превратиться в добродушную усмешку.

– Я вижу, вы не доверяете мне. Ваше право, не будучи археологом, откуда вам меня знать. Но я мог бы представить гарантии, наконец, условленная сумма могла бы быть передана третьему лицу.

– Почему бы вам не поискать самому, то есть я имею в виду ваш институт, – сказал Чезаре, тщательно подбирая слова. – За пять тысяч долларов вы обшарите все корабли и можете опуститься поглубже, в ту пучину, куда скатилась корона.

Археолог поднялся с легкостью спортсмена, медленно закрыл коробку с сигаретами, постучав квадратным концом пальца по ее крышке.

– Синьор Пирелли, если бы я не был уверен, что вы сумели спрятать корону, я был бы не здесь, а на месте находки. – Чезаре пожал плечами.

– Надеюсь, что вы обдумаете наше предложение как следует. Я буду здесь еще несколько дней, – он вытащил карточку, написал на ней название лучшей гостиницы и номер телефона. – И, разумеется, я прошу, – он нажал на слово «прошу», – о полной конфиденциальности. Здесь никто не должен знать о моем предложении. Лучше, чтобы о нем не знали и ваша жена, и ее подруга!

Приказательный тон профессора возмутил Чезаре:

– Позвольте мне самому решать, как обойтись с вашими пожеланиями!

– О, конечно! Это только совет. Но я должен иметь некоторую уверенность в вашей… хм, скромности. Поэтому разрешите предупредить вас, что если наша беседа попадет в печать, то в ответ последуют очень неприятные для вас выступления прессы. Заверяю вас, что обладаю большими возможностями в этом отношении.

Чезаре указал наглецу на дверь. Тот, нимало не смутившись, поклонился, положил карточку на стол и вышел не оглядываясь.

Сандра и Леа нашли разозленного Чезаре шагавшим по номеру из угла в угол.

– Какой чудесный табак! Пахнет всеми ароматами Востока! – воскликнула Леа.

– Гость оказался пахнущим куда хуже, – проворчал Чезаре.

– Мне он сразу не понравился, – сказала Сандра. – Он не похож на археолога. Одни его претенциозные испанские бачки! И слишком хорошо одет!

– Не понимаю, Чезаре, почему ты стал справочником потонувших кораблей?

– Я объяснял тебе, дорогая, что произошла путаница. Газеты напечатали про какую-то другую итальянскую яхту, а тут мы пришли в Кейптаун, и корреспонденты не разобрались.

– Путаница, путаница, – запела Леа и подошла к радиоприемнику.

– Это насчет короны, Чезаре? – шепнула Сандра. Чезаре утвердительно кивнул и стал рассказывать о странном посещении, поглядывая на Леа.

– О чем вы секретничаете с Сандрой? – спросила Леа. – Я включила хорошую песенку, слышите: про Алабаму, только на этом непонятном африкаансе. Давайте потанцуем? Так о чем же вы шепчетесь?

– Никакого секрета! Сандра интересовалась моим гостем. Он произвел на нее впечатление.

– И на меня тоже. Он прекрасно говорит по-итальянски – только с твердым акцентом, как у испанца.

– Он так взглянул на меня, что в душе что-то подалось, – призналась Сандра. – Мы, женщины, должны победить тысячелетия подчиненности мужчине, привычки видеть в нем владыку мира.

– Тогда идем в кино. В двух шагах отсюда. Новый фильм «Теруэльские любовники» с русской «звездой» Людмилой Чериной. И пусть он забудет свою Зизи Жанмер! Черина играет какую-то одалиску, я видела на рекламе, – подсмеивалась Леа, и Чезаре готов был идти куда угодно, лишь бы сохранить хорошее настроение Леа и отвести ее мысли от визита странного турецкого археолога.

Профессор Ван-Хепен против обыкновения не вызвал двух своих ассистентов и не предложил какие-нибудь новые обследования. Угрюмый бур огромного роста, с заостренной бородой, с медлительными и точными движениями, профессор сегодня был необыкновенно любезен. Ласково усадив Леа в мягкое кресло в глубине кабинета, он предложил Чезаре едкую маленькую сигару. Художник после такого приема не стал ждать ничего хорошего и не ошибся.

– Ваша жена – трудный орешек, – начал профессор, – уже целую неделю я бился, стараясь разгадать ее странную амнезию.

Образно говоря, у нее будто иссекли небольшой участок совершенно здорового мозга, не нарушив ничего остального. Я изучил все известные в литературе случаи психических поражений при глубинном опьянении и при кислородном отравлении – ничего похожего. Можно думать, что случайный газовый пузырек дал эмболию капилляра где-нибудь в заднем отделе больших полушарий. Но другие симптомы говорят против этого, да и такая эмболия должна бы была уже ликвидироваться. Но нет ни малейшего признака восстановления, поразительная стабильность. Короче, я не могу установить природы заболевания и, следовательно, бессилен лечить его.

Одна из медсестер, полуитальянка, всегда помогавшая профессору при обследовании Леа, старательно перевела его слова.

Художник бросил раскуривать мерзкую сигару, спросил:

– Может быть, профессор посоветует, к кому обратиться в Европе?

– Конечно, мои коллеги… – профессор назвал несколько имен. – Но не советую вам очень надеяться. Исходя из общего уровня современной науки, я могу сказать, что она не знает природы заболеваний такого характера и тем более их лечения. Если бы взглянуть совсем со стороны, пользуясь кибернетикой. Или обратиться к совершенно другому направлению, например индийской психологической науке, к йогам… Простите меня, я понимаю, что вам не до шуток. О нет, вопрос о гонораре, разумеется, отпадает. Очень виноват! Желаю вашей очаровательной маленькой жене выздороветь… без нас, врачей.

Леа вприпрыжку спускалась по мраморной лестнице института, целуя Чезаре на каждой площадке.

– Чему ты радуешься, дурочка! Доктора нас прогнали…

– И слава Мадонне! Слушай, Чезаре, а что, если мы поедем в Индию? Пусть меня в самом деле лечат йоги или тибетские врачи. Говорила я тебе, что совсем не больна, ну, просто что-то забыла.

– До Индии далеко и дорого.

– А мы пошлем каблограмму капитану Каллегари. Пусть приезжает в Индию. У него наши алмазы…

– Ш-ш! Замолчи! – Художник в испуге оглянулся. – Подумаем в гостинице, возьмем справочники.

– Чезаре, я знала, что ты согласишься, – Леа повисла у него на шее, к негодованию накрахмаленной медсестры, поднимавшейся им навстречу.

Чезаре не успел опомниться, как Леа стремглав пронеслась вниз, к Сандре, ожидавшей их в холле.

– Профессор нас прогнал, ура! И мы едем в Индию!

Сандра растерянно посмотрела вверх по лестнице на Чезаре. Тот, улыбаясь, развел руками.

– И Сандра поедет с нами! – не успокаивалась Леа. – Завтра же! Бежим на почтамт посылать каблограмму Каллегари.