– Да, – кивнул Торндайк, – до некоторой степени вы правы. Идея отравленной сигары не новость для меня, и в этом вся суть. – Он посмотрел на огонь в камине и тихо рассмеялся, словно предаваясь развлечению. – Я говорил вам, – продолжил он после короткой паузы, – что, когда снял эту квартиру и устроился в ней, у меня появилось много свободного времени. Я открыл новую разновидность медико-юридической практики и постепенно воплощал свои идеи в жизнь, однако длительный период они не приносили мне ничего, кроме неограниченного досуга. Он ни в коей мере не пропал даром, ибо я использовал его, чтобы всесторонне исследовать ряд преступлений, которые могли бы совершиться, и подвести под свои наблюдения теоретическую базу. Видите ли, злодеяния против личности всегда представляют сильный медицинский интерес, и я очень увлекся данной темой. Например, я сочинил и разыграл в своей голове серию убийств особ королевской крови и министров и для каждого инцидента привлек все свои знания, навыки, опыт и фантазию. Я тщательно изучил привычки потенциальных жертв, их режим питания, место проживания, манеру одеваться, способ передвижения; установил, кем были их союзники, друзья, враги и слуги; выявил еще массу подробностей, которые способствовали тому, что несчастные погибали, а их убийца всякий раз выходил сухим из воды и ускользал от наказания.

– Как были бы польщены эти великие люди, – улыбнулся я, – узнай они, сколько внимания вы им уделили.

– Это точно, премьер-министр наверняка удивился бы, что его жизнь исследовал внимательный сыщик, который выдумал убийство и разработал его сценарий вплоть до мельчайших деталей. Приложение моего метода к конкретным случаям принесло огромную пользу, потому что в поле моего зрения оказались все осложнения, которых так много в по-настоящему захватывающих преступлениях. С помощью собственной стенографической системы я фиксировал все подробности и перипетии в дневнике, который терпеливо вел с первого дня и хранил в запертом сейфе. По завершении очередного расследования я менял точку зрения и разыгрывал партию с противоположной стороны доски, то есть добавлял к каждому делу в качестве приложения его анализ со схемой разоблачения убийцы. В настоящий момент у меня в сейфе шесть томов таких дел с подробным указателем, и уверяю вас, что это не только в высшей степени поучительное чтение, но и ценный справочник по криминалистике.

– Охотно верю, – ответил я, восхищенный умом и изобретательностью своего друга. – А вы не боитесь, что эти истории, если их прочтет кто-нибудь посторонний, послужат материалом для вашего обвинения? – пошутил я, посмеиваясь.

– Их никто не сумеет прочитать, – возразил Торндайк. – Моя стенография с трудом поддается расшифровке, я сделал ее такой именно в интересах секретности.

– Хоть одно из ваших придуманных убийств воплощалось в реальности?

– Несколько, но они, как правило, бывали неграмотно спланированы и небрежно осуществлены. Отравленная сигара – один из таких инцидентов, но на месте убийцы я не прибег бы к столь примитивному воплощению своего замысла. Я усложнил бы его в худшую сторону и добился того, чтобы жертва ни о чем не догадалась. Преступления, которые я сочинял и вел в качестве следователя, параллельно записывая свои наблюдения в дневнике, отличались запутанностью и, не постесняюсь этого слова, артистизмом.

Некоторое время я молчал, думая о странностях своего одаренного друга и его исключительном соответствии той роли, которую он выбрал в драме общественной жизни, после чего мои мысли вновь обратились к нависшей над ним опасности, и я спросил:

– Теперь, когда вы знаете мотивы злодея и маску, под которой он прячется, что вы намерены предпринять? Должны ли за ним как можно быстрее захлопнуться двери тюремной камеры или пусть идет разрабатывать другой и, возможно, более успешный план вашего устранения?

– В ближайшее время, – спокойно ответил Торндайк, – нужно собрать все изобретения мистера Х. в надежном месте. Завтра мы с вами отправимся в больницу, и я при вас отдам сигару доктору Чендлеру, который проведет анализ и сообщит о природе яда. После этого будем действовать тем способом, который сочтем наилучшим.

Неудовлетворенный таким выводом, я тем не менее не стал возражать, и, когда сигара с сопроводительными бумагами и рекламными листками была убрана в комод, мы отвлеклись от нее и сменили тему беседы.

День суда, всеми с нетерпением ожидаемый, наконец-то настал, и история, о которой я повествую, устремилась к финалу. Для меня она во многих отношениях стала серьезнейшим рубежом в жизни. Она вырвала меня из монотонной больничной рутины и перенесла в стихию, полную драматических событий; она продемонстрировала, с какой ошеломляющей скоростью развивается современная наука. Она возродила мою дружбу с доктором Торндайком, к которому я испытывал привязанность еще со студенческой скамьи. Но самое главное: она подарила мне ощущение – правда, слишком мимолетное – несказанного любовного блаженства, в котором радость и горесть попеременно сменяют друг друга, и ты то чувствуешь себя на седьмом небе от счастья, то проваливаешься в мрачную бездну отчаяния и тревог.

В то утро я проснулся в пасмурном настроении, с тяжестью на душе. Очередная глава моей жизни подходила к концу, и в преддверии завершения дела Рубена Хорнби и расставания с Торндайком я уже мысленно видел себя странником на чужбине. Полтон, не в пример мне, похоже, испытывал воодушевление, предвкушая, что загадки, которые так долго и безжалостно терзали его любопытство, вот-вот разрешатся. Торндайк, вопреки своему обычному спокойствию, тоже проявлял признаки нетерпения: видимо, и ему хотелось, чтобы поскорее наступила развязка этого запутанного расследования.

– Я взял на себя некоторые небольшие приготовления, в связи с чем у меня к вам поручение, – сказал он мне, когда мы сели завтракать. – Надеюсь, вы не станете возражать. Я написал миссис Хорнби, которая вызвана в качестве свидетельницы, что вы встретите ее в конторе мистера Лоули и проводите в суд вместе с мисс Гибсон. Если появится Уолтер Хорнби, постарайтесь добиться, чтобы он отправился в суд с мистером Лоули.

– Вы сами не придете в контору?

– Нет. Я прибуду прямо в суд, Энсти – со мной. Кроме того, я жду суперинтенданта Миллера из Скотланд-Ярда, который, вероятно, окажет нам немалую услугу.

– Рад слышать, – улыбнулся я, – а то я волновался, что вы смешаетесь с толпой, не имея никакой защиты.

– Что ж, как видите, я принимаю меры предосторожности против слишком изобретательного мистера X. и, говоря по правде, никогда не простил бы себе, если бы позволил ему убить меня до того, как я завершу защиту Рубена Хорнби. А вот и Полтон. Что-то вы, дружище, сегодня с утра как на иголках; с тех пор как проснулись, бродите по комнатам взад-вперед, словно кот в новом доме.

– Что верно, то верно, сэр, – ничуть не смутившись, ответил Полтон. – Нет нужды отрицать. У меня вопрос: что мы возьмем с собой в суд?

– Коробка и портфель лежат на столе в моем кабинете, – коротко пояснил Торндайк. – Хорошо бы прихватить еще микроскоп и микрометр, хотя вряд ли они нам понадобятся. Это все, я полагаю.