class="p1">– Ну разумеется, – повел плечами Джекс. – Я ведь сам сказал, что поеду во Францию. А ты заглотила приманку. – Он смерил меня оценивающим взглядом. – Неплохо выглядишь. Гораздо лучше, чем в нашу прошлую встречу.

– Взаимно. – Я спрятала стилет. – Прости, что потревожила твой сладкий сон.

– О, ma chère traîtresse[77], не путай праздный внешний вид с ленью. Я сутки корпел над документацией – неотъемлемой спутницей бескрайних полномочий. – Свободной рукой он потер воспаленные веки. – С недавнего времени сон для меня непозволительная роскошь.

– Уж точно не больная совесть мешает тебе уснуть.

– Тебе корона совсем мозг расплющила? Забыла, чему я тебя учил? – раздраженно фыркнул Джекс. – Мораль, лапушка, – удел счастливчиков. А совесть позволительна лишь тем, кто обладает богатством выбора.

– А ты разве не счастливчик, раз сидишь в этом роскошном дворце?

– Я тот, кто поднялся к свету из бездны. Тот, кто не боялся порицания и не требовал славы. – (Снаружи грохотал гром.) – Я всегда бился за сохранение нашей прослойки, хотя это на редкость неблагодарный труд.

Так легко было вообразить, что мы остались только вдвоем во дворце. В целом мире. В Зеркальной галерее царила мертвая тишина, нарушаемая лишь раскатами грома. Неплохое место для смерти. Мысли скакнули к серебряной пилюле у меня в кармане. Жаль, нельзя отдать ее Джексу. Лучше погибнуть от яда, чем от клинка.

– У тебя алые слезы, – флегматично заметил Джекс. – Кто-то из этих скотов насытился твоей аурой?

Я вытерла щеки.

– Можно подумать, тебе не наплевать.

– Когда на человека плевать, ради него девятерых не убивают.

– Старая песня. Ты даже не удосужился лично расправиться с ними!

– Зачем пачкать руки самому, когда вокруг столько желающих?

– Вот именно. Ты привык переваливать всю грязную работу на нас, а мы и рады стараться.

Я протиснулась мимо. Джексон пристально наблюдал за мной, однако с места не тронулся, только затянулся сигарой.

– Думала застать тебя в Королевских покоях, – заметила я. – Хотя всем известно, какая участь постигает королей в Сайене… но ты ведь никогда не мог устоять перед троном.

– Который ты бессовестно увела прямо у меня из-под носа. – Джексон говорил шутливым тоном, однако, судя по позе, был готов в любой момент атаковать меня собранными подопечными. – Кстати, поздравляю. Уверен, отыскать меня было непросто. Спросил бы, как тебе это удалось, но ведь теперь все, включая Сайен, в курсе, что ты умеешь хранить секреты.

Его слова затронули потайные струнки, пробудив рвущееся на волю крохотное, еще не оперившееся нечто глубоко внутри меня.

– Знаешь, что они творили со мной там, в подвале?

Дождь хлестал по стеклам, отражался в зеркалах.

На мгновение Джексон лишился дара речи. В ближайшем зеркале вырисовывался его тускло освещенный профиль.

– Они лили мне в горло воду, пока я не начинала захлебываться собственной рвотой. Морили голодом. Избивали. Запирали в ледяной тьме. Пока ты купался в роскоши.

– Разве это не пошло тебе на пользу? – Трепет, с которым был задан вопрос, звучал кощунственно. – Не укрепило твой дух?

В глазах у меня предательски защипало.

– Ты знал! – вырвалось у меня. – Знал с самого начала. – Я выхватила стилет, намереваясь пронзить это гнилое сердце. Последние крупицы сострадания улетучились. – Cléir cháinte![78] Ты ведь был мне как отец…

Внезапно Джекс отбросил сигару и крепко стиснул мое запястье. Я застыла, трепеща перед его гневом, как в давние времена.

– Заблуждаешься, лапушка! Кто тебя воспитывал, если не я? Истинный отец защищает свое дитя. Истинный отец находит и развивает в нем потенциал. Мстит обидчикам. Жалкий невидец, родивший тебя на свет, не сделал ничего из вышеперечисленного. А кто сделал? – Его ладонь была холодной на ощупь. – Ты много страдала, многое перенесла – и это закалило тебя. Кому под силу сокрушить несокрушимую Черную Моль?

Вторая – слабая моя рука взметнулась вверх. Джексон замер, когда в ямку под подбородком ему уперлось дуло револьвера.

– У меня осталось одно уязвимое место – нездоровая привязанность к тебе, – произнесла я.

Джексон вздернул брови.

– Меня послали убить тебя.

Над дворцом разыгралась буря. Сквозь оглушительные раскаты грома я слышала только, как стучит кровь в висках.

– Убить меня? – ухмыльнулся Джексон. – Брось, Пейдж. Мы оба знаем, что этого не случится. Ты могла расправиться со мной во время битвы, но в последний момент пощадила.

– А если я переменилась?

– Ну разумеется, темная владычица. Ты совершенно преобразилась. Теперь шкура у тебя дубленая, не хуже моей. – Молния озарила его мертвенно-бледное лицо. – Увидев тебя, я на секунду поверил, что ты приняла мое предложение о сотрудничестве.

– Плохо ты меня знаешь.

– Напротив, – убаюкивающим тоном заверил Джекс. – Я знаю тебя вдоль и поперек, Бледная Странница.

– Жалею только об одном. До сих пор не укладывается в голове, как тебя угораздило попасть в приспешники к рефаитам. Ты ведь никогда не признавал авторитетов.

– Ты, как мне чудилось, тоже, однако убить тебе приказали, – парировал Джекс, невозмутимо созерцая револьвер. – Интересно кто?

Пока он разглагольствовал, мой фантом прощупывал эфир. Остальные сосредоточились в северном крыле. Однако подавать сигнал никто не спешил.

– Какая разница, – отмахнулась я. – В республике Сайен все мы марионетки. Кстати, твой заместитель без пяти минут покойник. Да, речь о Старьевщике. Или лучше называть его мистер Рэкхем?

– Так ты теперь наемница? – протянул Джексон, явно заинтригованный. – Неожиданный поворот. Потешь мое любопытство, поведай, кто жаждет убрать меня из игры?

– Я достаточно потешила тебя в свое время.

Миниатюрная камера слегка давила на ключицу. Нужно только выстрелить.

Всего одна пуля.

Всего одна цель.

– Если надеешься сорвать куш за Рэкхема, ты обратилась не по адресу, – скривился Джекс. Сигара дымилась на полу между нами. – Польза от него есть, не спорю, но с недавних пор он превратился в сплошную неприятность, а наглость я презираю больше непрофессионализма. Он пытался убить тебя, поэтому ты имеешь полное право мстить.

– Сначала разберусь с тобой. – (Дуло глубже впивалось в мягкую плоть.) – Согласен?

– Пчелка, ты меня разочаровываешь. Я ведь учил тебя трепетно относиться к красоте, ценить вложенный в нее труд.

Мои пальцы крепче стиснули рукоять. В доверительной беседе я рассказала Джексу, как отец называл меня seileán – в переводе с ирландского «пчелка», – и сейчас он нагло присвоил это прозвище.

– Кощунство разводить грязь в таком прелестном зале, – с натянутой улыбкой вещал Джекс. – Имей уважение, воспользуйся фантомом. Человеку с моей репутацией обидно погибать от такой банальной вещи, как револьвер.

– Прости, не могу. – Я тоже вымученно улыбнулась. – Рада бы, но не могу.

– Значит, моя смерть содержит некий посыл. – Его взгляд метнулся к дверям. – Впрочем, можешь не объяснять. Теперь понятно, кто дергает тебя за ниточки.

Я обернулась.

На