Проснулись они в этот весенний день поздно и мало-помалу выяснили, что вместимость этого города-госпиталя, расположившегося на ипподроме Руана, составляет две тысячи койко-мест, и это действительно койки, а не просто матрасы. Свидетельством хорошей организации служила и отлично укомплектованная аптека, препараты из которой выдавались строго по рецептам врачей, как в гражданской больнице. Чувствовалась подготовка к решающим весенним сражениям. Девушки уснули с ощущением, что французская кампания организована куда лучше, чем идущая с переменным успехом операция в Дарданеллах.

Утром в приемном отделении им сказали, куда привозят доставляемых в Руан солдат. Первые подъехавшие машины «Скорой помощи» были забиты ранеными немцами. Некоторых привезли по железнодорожной ветке, заканчивающейся прямо у ворот ипподрома. Других — каретами «Скорой помощи» и даже баржами, швартовавшимися у набережной реки. Салли поразилась, что тяжелораненых немцев несли на носилках, не просто укрыв одеялом, но и подложив еще одно под спину. При ранении бедра были наложены шины, а культи ампутированных конечностей защищал брезент. На многих солдатах противника оставались лишь лохмотья серой формы, а некоторые входили в госпитальные палатки на костылях. Другие уже носили халаты с надписью POW[20]. У многих сохранились смешные военные шлемы — с острой пикой у офицеров и без нее у солдат, а также фуражки с пуговкой цветов германского флага на околыше. В их вину не верилось. И все-таки Салли не могла удержаться и пристально вглядывалась в лица врагов, стараясь найти в них признаки отличий. Но в скором времени, по мере того, как она погружалась в медицинские процедуры, мытье и перевязку движущихся тел, ей пришлось оставить такие попытки. Плоть оставалась плотью.

Утром старшая сестра созвала их в столовую и, используя в качестве наглядного пособия одно из многочисленных осколочных ранений покладистого британского солдата, продемонстрировала недавно официально утвержденный метод орошения ран с целью их дезинфекции Карреля-Дейкина[21]. Потом на носилках внесли француза, на чьем теле было множество несмертельных осколочных ран, чтобы они смогли попрактиковаться в орошении. Он лежал, не жалуясь, и на протяжении всей процедуры курил сигареты, которые подавали ему санитары.

В тот день их разбудили крики австралийских плотников и помогавших им немцев в робах военнопленных. Языковой барьер добавлял шума к ударам молотков и визгу пил, которыми сопровождались их старания при вечернем свете превратить конюшни для скаковых лошадей в палаты.

Теперь старшая сестра госпиталя собрала палатных врачей. Весной и летом будут бои, предупредила она, а еще вас ждет то, чего на Лемносе или Александрии, Каире или Галлиполи вы еще не видели. Газ. Да, их поведут на экскурсию в газовые палаты.

Подобного варварства не было на Галлиполи, на «Архимеде» такое и вообразить было невозможно. Медсестрам пришлось сделать записи о различных газах, Салли сочла все это предупреждением о том, что во Франции дикость сдерживается даже меньше, чем на Лемносе. Когда старшая сестра стала подробно описывать последствия применения газов, у нее от волнения вспотели ладони.

— Состав отравляющего вещества, — говорила старшая сестра, — определяет немецкий офицер химической службы, на наших несчастных ребят его выпускают в виде облака из нескольких цистерн. Или батареи открывают огонь наполненными отравляющим веществом снарядами, и те падают на землю прямо в их гущу. У нас тоже есть офицеры химической службы, поскольку немцы вынудили нас принять ответные меры, они приступили к практике обстрелов снарядами со слезоточивым газом почти сразу после начала войны… Отравляющие вещества можно разделить на четыре группы, — продолжала инструктировать старшая сестра.

Им велели записывать, и Салли нарисовала мрачные колонки, которые никогда так и не смогла запомнить: «ирританты», «лакриматоры», «стерниты», «везиканты»[22].

Были также ирританты поверхностного действия, такие как слезоточивый газ. Хотя подвергшиеся такой атаке сочли воздействие не поверхностным, а достаточным для бегства из окопов. Ирританты могли не только вызывать раздражение, но и убивать, вызывая отек легких. Это могут быть и твердые вещества, как, например, дифенилхлорарсин, который при взрыве начиненного им снаряда образует облако мельчайших капель. И эти микрочастицы способны разрушать легкие. А также жидкости или сжиженные газы, как, например, фосген, хлорпикрин и хлор, которые распыляют из цистерн, и их разносит ветер, но чаще ими начиняют снаряды с небольшим зарядом взрывчатого вещества. Этилиодацетат вызывает слезотечение и при попадании в слезные протоки ослепляет. И так далее.

От шквала химических названий Салли пришла в ужас. Все эти дьявольские изобретения говорили о том, что она попала на континент, где люди ожесточены до предела.

К таким раненым следовало подходить со знанием дела. Большинство из тех, кто получил летальную дозу, умерли еще на фронте. Здесь были только хроники. Им по-прежнему требовался кислород, а при отравлении слезоточивым газом — уход за глазами. Но даже при этом возможен отек легких.

Она была бойкой, эта старшая сестра. Держала все последствия отравления газом под контролем.

Но было еще кое-что, чего они не видели раньше в таких масштабах. Они вышли из столовой и последовали за старшей сестрой в последних лучах лилового заката. В погожий весенний день медсестры и санитары выставили кровати пациентов на солнце, а теперь возвращали их назад. Сестры стали помогать одетым в синие пижамы раненым закончить последнюю вечернюю прогулку. В конце улицы Генерала Бриджеса был перекресток, названный в честь скаковой лошади, — Карабин-стрит. Здесь старшая сестра подвела девушек к длинной палатке, где на входе красовалась картонка с надписью «ДНУ». Несколько десятков пленных немцев, захваченных врасплох англичанами во время первого весеннего наступления, лежали на кроватях или ходили, беседуя между собой по-немецки, или сидели неподвижно под бдительным оком санитаров. Некоторые из тех, кто, как казалось на первый взгляд, спокойно лежал на кроватях, оказывается, если присмотреться повнимательнее, тряслись мелкой дрожью. Некоторые из ходячих при приближении санитара жались к стенам палатки и корчились от ужаса.

Старшая сестра собрала медсестер и тихо, словно экскурсовод в чужой церкви, заговорила.

— По обе стороны от линии фронта, — сказала старшая сестра, — в пунктах эвакуации раненых на передовой и госпиталях общего профиля лежат люди, у которых нет никаких ран, но которые страдают каким-то странным недугом. Некоторые врачи считают, что это психическое расстройство вызвано в первую очередь трусостью. С другой стороны, находятся психиатры, утверждающие, что ничего подобного за всю историю психических расстройств еще не происходило. Они предполагают, что это проявление шока, вызванного военными действиями: боязни взрывов или возможности быть похороненным заживо — подобное несоматическое расстройство может случиться с любым солдатом, даже с храбрецом. В отличие от многих психических больных, эти люди никогда или почти никогда не проявляют агрессии.