Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, с развлечениями они опоздали. В палате Русалочки сидел Луис собственной зелёной персоной, и, покачивая в такт зелёной же башкой, играл на гитаре и пел. Пел и играл Луис круче Рыжего – потому что успел хорошо научиться ещё до академии. Вроде бы, он какие-то свои музыкальные способности и в целительстве использовал – усыпить, успокоить, дать хитрую разновидность наркоза, отвлечь. Кажется, сейчас тоже происходил дополнительный сеанс целительства.
Они с Фиалочкой тихонько постояли у приоткрытой двери и дослушали песню про вольную птицу, которая жизнь и смерть доверила ветру, и только потом вошли.
- Привет, Русалочка, и тебе привет, башка зелёная, - Рыжий осторожно поцеловал щеку Анриетты и обнялся с Зелёным. – Как наша девочка?
Тем временем Катрин о чём-то шепталась с сестрой.
- Девочка странно, - Луис стал серьёзным. – Восстановление идёт медленнее, чем должно бы. И я не могу понять, почему. Она в целом здорова, у неё нет хронических заболеваний, которые осложнили бы состояние. Но почему-то чахнет.
- И ты используешь все доступные средства, даже на работу пришёл в выходной, - усмехнулся Рыжий.
Но хорошо, что кому-то не всё равно на эту бедовую девчонку.
- А я и так тут был, вызвали на срочную операцию. И потом заглянул к Анриетте. А почему она русалочка?
- Потому, что зелёная, - рассмеялся Рыжий.
- И что, она на самом деле дочь принца Рогана? Он тут приходил вчера, такой важный, всё хотел денег дать или ещё что-нибудь, а я его к ней отправил, чтоб посидел, поговорил, что-нибудь хорошее сказал. Только думаю, что зря.
- Может, и зря. Мы ж сейчас от него – за обедом сидели. Скука и мука. И единственный сын, который полностью устраивает отца – такой же скучный.
- Ладно, будем прогонять скуку, - улыбнулся Луис. – Катрин, располагайтесь. Вы любите петь песни?
- Я больше слушаю, чем пою. Поёт у нас Анриетта, у них же группа.
- Да, и кто-то очень печалится, что ещё долго не сможет играть, а потом нужно будет разрабатывать руку, - Луис подошёл к кровати, взял кисть Анриетты и немного размял. – Ничего, ещё сыграешь. Сыграешь для меня? – спросил Русалочку, испытующе глядя на неё.
- Если смогу, - вздохнула та еле слышно.
- Сможешь, куда денешься. Простецы-то зарастают, а ты маг, да ещё и огненный, у тебя регенерация – о-го-го!
Вернулся на стул, взял аккорд.
- У тебя третья струна не строит, - прошелестела Русалочка. – Самую малость.
- Точно, - кивнул Луис и принялся крутить колки, потом взял аккорд, убедился, что строит. – Анриетта, ты про что любишь петь?
- Про жизнь. И про любовь.
- Про любовь попозже, непременно. А про жизнь – это как?
- Когда все умерли, - пробормотала девчонка.
- Да ладно тебе, все умерли. Может лучше – что наши победили?
Она помолчала немного, потом ответила:
- Можно.
- Тогда давай про Легион, - кивнул Луис Рыжему.
А чего бы не про Легион? – подумал Рыжий. И вступил в терцию точно тогда, когда было надо.
Уже по ходу подумал – эту ж песню пели тогда в Крокодилах, вдруг Фиалочка взбрыкнёт? Но нет, сидит, слушает, а под конец даже припев стала подпевать потихоньку. Рыжий прямо пожалел, что не запомнил той песни из сна, которую там пели вместе с ветром. Но вдруг она где-то записана?
Известный ему объём семейных хроник привёл в уныние, но ненадолго. Можно же пойти и покопаться вместе с Фиалочкой! Она, вроде, хотела.
А песня не найдётся – ну так ещё что-нибудь полезное отыщут.
Тем временем Луис как раз дошёл до той кондиции, чтобы петь про любовь – Рыжий эту песню знал, она о том, что он воюет, она о нём думает, а потом они встретятся, и всё будет хорошо, потому что вместе.
Вот у предка во сне тоже пробегала эта мысль – что хорошо, потому что вместе. Может быть, им с Катрин тоже удастся – чтобы вместе?
Глава тридцать вторая, в которой вскрывается некий нарыв
В понедельник утром Катрин совершенно спокойно собралась на работу – все нужные вещи нашлись в квартире Вьевилля. И вся эта утренняя суета воспринималась уже спокойно – обнять Годфри, почесать и накормить кота. Накраситься можно и в комнате – в дверце шкафа большое ростовое зеркало. Позавтракать – в кафе по дороге в офис. И приехать на работу вместе.
На парковке поймать удивлённые взгляды Мии, секретарши Вьевилля, и Симоны, собственной сотрудницы. Подумаешь, приехали вместе. Да мало ли, почему они могли приехать вместе!
Впрочем, обе достойные особы вежливо поздоровались и с ней, и с начальством, и поспешили в здание.
- Как ты думаешь, чем нам грозит эта встреча? – спросила Катрин у Вьевилля.
- Ты о чём?
Кажется, кто-то умудрился ничего не заметить.
- Что могут подумать о нас коллеги?
- Слушай, Фиалочка, вот лично мне очень мало разницы, что они о нас будут думать – если работают нормально. А если не нормально – то тоже пусть думают, что хотят, вопросы к ним будут, всё же, об их работе. Да и всё.
Пожалуй, что и так. Они вместе вошли в лифт, Катрин вышла у себя на втором этаже, а он поехал к себе на третий.
В отделе сотрудники стояли кучкой вокруг Симоны. Сплетни обсуждают? Катрин громко поздоровалась, напомнила, что начинаем с совещания, и прошла к себе.
Впрочем, на совещании все были бодры и деятельны. Отчитались по текущим задачам и были готовы продолжать работу. Ну и хорошо.
А после совещания она уже, было, собралась сесть вместе с Кристофом по итогам замены знаменитой аномальной скважины – заказ-то нужно завершать, кстати, теплотехникам тоже хорошо бы уже отчитаться – когда в дверь тихонько постучались, и вошла юная дева – в клетчатых брюках, простом белом топике, и с двумя толстыми и блестящими тёмными косами.
- Добрый день, - сказала она. – Я Глория ди Реале, на практику.
Тьфу ты! Катрин совсем забыла о том, что придёт студентка! А всё потому, что достала телефон – записать, увидела звонки с телефона сестры, и понеслось.
