* * *

На дворе стоял октябрь, когда на воротах нового завода появился плакат, призывающий огромное количество уборщиков и дворников заработать денег на генеральной уборке цехов, складов и территории. Большое количество народа было нанято заранее – руководить мойщиками. После уборки должен был первым открыться отдел кадров – а там уж только успевай!

Но тёмным осенним вечером, как назло, снова вышибло свет. Обесточенный район страдал. Валера, выскочивший из «Разноцветных педалей», как только ему на мобильный позвонили родители и поинтересовались, как он там без света, увидел кучку пенсионеров, нервно бредущих под весёлыми огнями ярко освещённой педальной территории. Пенсионеры были рассержены и зло косились на огни. А что – кого должно интересовать, что «Разноцветные педали» имеют автономное энергопитание, потому что там так много техники, что рисковать нельзя? Никого. И Валера спрятался в баре.

Почему-то воображение отказывалось нарисовать ему Арину Балованцеву в виде старушки – как и в виде административной дамы в богатой шляпе. Да, вот какой она окажется старушкой? Главное, что о ней нельзя будет сказать «пенсионерка». Арина – она так и останется «Арина» для своих, «Арина Леонидовна» – для клевретов и начинающих. Естественно – они точно так же будут виться вокруг неё: поклонники, почитатели, приживалы и прочие осчастливленные. Ха – и он, Валера, среди них! Нет, там будут, конечно, места в партере – для друзей. Там их, с Зоей, будут места.

А Зоя приедет через несколько дней.

Или у неё, у великой Киланы, будет свой салон с обожателями?

* * *

Она собралась неожиданно, эта толпа. Хотя ведь всем заплатили, всем отмывшим здание и отметелившим улицу. Мелкая техническая накладка – и офис отдела кадров не смог открыться. Попозже, чуть-чуть попозже – говорили людям сами только что нанятые добрые женщины – инспекторы по кадрам. Приносите трудовые книжки, мы всех вас помним, все записаны!

Наверное, было поздно.

Первым о толпе, грозно двинувшейся от ворот завода монолитной массой, сообщил Антон Мыльченко. Он как раз выскочил из дома и, прихватив папку с последним вариантом текста оперы, бежал к автобусной остановке. Антон спешил на встречу со столичным композитором, который ждал его в ресторане центральной гостиницы. Но автобус не мог проехать. Дорога оказалась перекрыта. Антошка позвонил Вите Рындину – который в этот час только-только привёз Арину в «Разноцветные педали». Что-то произошло хорошее в жизнедеятельности Витиной семьи – так что уже несколько дней подряд Витя оставался у Арины. Они вместе уезжали, вместе приезжали, а Валера оказывался свободным. Валера радовался за них, честное слово. Он весь день бы сегодня радовался – если бы телефонным звонком Рындина не был вызван из спортзала в клуб. По пути он должен был найти на улице взволнованного поэта и доставить по назначению.

Валера выскочил из украшенных витражами дверей «Дома Отдыха». Торопливо направился к автостоянке. Из окон доносилась величаво-размеренная музыка старинного парадного танца. Занимаются... Хороший танец, простой, – подумал Валера. Даже Витя Рындин умел его танцевать – правда, очень сдержанно, но выглядело всё равно здоровско – сурово и романтично. Валера на балу специально наблюдал, как его начальство резвится. Всё собирался сам к следующей пышной тусовке взять пару-тройку уроков. Чтобы не тереться у стенки, как тоскующий гопник.

– Вот буржуи веселятся, – перебил ход Валериных мыслей пенсионерский голос. Что-то зачастили последнее время пенсионеры в его жизнь...

Это бабка про музыку – понял Валера. Да, какое-то время назад она бы тоже его взбесила. И сам этот тёмно-серый замок среди пятиэтажек. А если бы бабка зашла внутрь и тамошние, например, люстры увидела...

– Да, – согласилась с бабулей товарка. Обе неторопливо проплывали мимо здания, старательно прислушиваясь к доносящимся оркестровым звукам. Так что Валере, скорость которого была гораздо выше, пришлось ещё тщательнее улавливать их речь. Чтобы разобрать смысл. – А раньше в этом клубе всё культурно было. Всё для народа – и кино, и кружки... Всё скупили, всё скупили...

Жалко, что Валеру срочно ждали, – а так бы он сказал этой старой табуретке: иди в кружки, кто тебе мешает! И кино тебе покажут.

А ещё попросил бы вспомнить, что пятнадцать последних лет в этом самом клубе кружки-то как раз не работали – здесь сдавались в аренду помещения для складов под фурнитуру, китайскую пиротехнику и контрафактные запонки, а со сцены сначала вербовали в Гербалайф, а затем призывали к сдаче денег в пользу колдунов и голосов в пользу депутатов.

Так Валера и не выступил перед населением. Да и боялся он с ним теперь связываться. Неудачный патронажный опыт мучил его стыдом до сих пор.

* * *

Навигатор Мыльченко оказался возле сетевого продуктового магазина. Он был удивлён, испуган и сообщил, что толпа движется к «Разноцветным педалям». Валера в три минуты домчал поэта до места встречи с композитором, велел много не пить при работе. И, услышав от него слово «Воблов», покрылся испариной ужаса. Арина раскрыла их тайну? Андрейка устроил разгром в клубе? Что?

– Он там больше всех выступал, – сообщил Антон, выбираясь из машины.

– ?

– Там – это на демонстрации.

* * *

На демонстрации. Кто и что там демонстрирует? Де-монтаж – это когда что-то разбирают. Де-монстрация – это когда люди лишаются монстров? Или монстров разгоняют? Или развенчивают? А кто монстры?

Размышляя таким образом, Валера въехал в ворота «Разноцветных педалей», когда со стороны жилых домов показалась толпа.

Толпа двигалась, ширилась, люди заполняли пространство. А Валера стоял и смотрел на них. Так случилось, что демонстрации, уличные беспорядки и митинги он видел разве что по телевизору, где всё уже давно поменялось местами: забабашистые спецэффекты казались натуральными, а хроникальные съёмки выглядели как постановочные. Прошлогодняя беготня по парку как сразу показалась ему победной ролевой игрой, так в памяти и зафиксировалась. Да, беготня игрой, а паника и ужас толпы – особым уровнем её сложности.

И сейчас эти полуреальные персонажи окружали клуб.

Светило покорное солнышко осеннего полудня. Валера посмотрел на залитые его лучами окрестности и подумал, что в такую погоду наверняка хорошо писать иконы – на предметный мир ложился ровный усмирительно-успокоительный свет.

Люди всё шли – а Валера всё смотрел. И вдруг понял, что стоит на ступенях служебного входа совсем один.

Пролетел камень. Четвертинка кирпича – разглядел Валера. Ударился в стену рядом с ним.

– Заходи же! – бесцеремонная рука втянула Валеру за дверь самого оригинального клуба города.

– Восстание?!

Валера услышал слово «восстание» – и всё окончательно встало на свои места.

Вернее, всё привычное и нормальное свои места потеряло.