Приехать на каменный мост поутру».

В полночь настало вдруг пробужденье,

И он рассказал про свое наважденье:

«Прекрасная дева ко мне вошла,

Обличьем, как ярый воск, светла.

Волнистые кудри вошедшей неслышно

На шелк сорочки ложились пышно.

Как только померкнут сонмы звезд,

К ней поспешу я на каменный мост».

«Выкинь из головы свой сон.

Владычицей эльфов навеян он!»

«Слово дал я во сне иль въяве —

Я его нарушить не вправе».

Едва дождавшись начала дня,

Серого Бесмер седлает коня.

Выехал он из ворот, а мать

Стала плакать и руки ломать.

Конь, подкован червонным златом,

Споткнулся вдруг на мосту покатом.

Споткнулся на золотом гвозде.

Ездок очутился в бурлящей воде.

Приплыл по теченью он в эльфов приют,

И гостья ночная ждала его тут.

«Добро пожаловать, Бесмер, в мой дом!

Я сладкий мед смешала с вином.

Ты, рыцарь Бесмер, красив и строен,

Скажи мне, где ты вскормлен и вспоен?»

«В Дании вскормлен я и вспоен.

Там и наряд мой рыцарский скроен.

Туда вернусь я к своей невесте —

Жить мне и умереть с ней вместе!»

Тайком служанке велит она:

«Ты в зубровый рог налей вина!

Но два зерна волшебной ржи

Ты прежде в зубровый рог положи!»

Прислужница, молча ступив на порог,

В горницу вносит блистающий рог.

Бесмер до дна осушил этот рог

И прошлого больше припомнить не мог.

«Ты, рыцарь Бесмер, красив и строен,

Скажи мне, где ты вскормлен и вспоен?»

«В обители эльфов я вскормлен и вспоен.

В обители эльфов наряд мой скроен.

А ты — невеста моя, и впредь

С тобою жить мне и умереть!»

Воспрянула эльфов королева:

Спал у ней Бесмер под боком слева.

О нем горевали все, без изъятья:

Отец и матушка, сестры и братья.

До гроба, не находя себе места,

Плакала и убивалась невеста.

(в переводе Потаповой Веры Аркадьевны)

— О, это было… Ты заставила меня плакать! — всхлипнув, тихо воскликнула Вивиан и торопливо смахнула со щеки слезу. Пение подруги и печальная история, которые она только что услышала, затронули струны ее девичьей души.

— Это была баллада “Бесмер в стране эльфов”, - тихо ответила ей Шарлотта. — Раньше в Дании верили в эльфов и считали их очень коварными существами.

— Какая печальная судьба у этого Бесмера — вздохнул Энтони, тоже глубоко задетый этой печальной балладой.

— После такой великой трагедии мое сердце требует услышать что-нибудь более веселое! Энтони, твой черед! — потребовала Вивиан.

И, подчиняясь приказу кузины, Энтони совсем неплохо сыграл и спел балладу “Зеленые рукава”:

Твоим зеленым рукавам

Я жизнь без ропота отдам.

Я ваш, пока душа жива,

Зеленые рукава!

За что, за что, моя любовь,

За что меня сгубила ты?

Неужто не припомнишь вновь

Того, кого забыла ты?

Твоим зеленым рукавам…

Я для тебя дышал и жил,

Тебе по капле отдал кровь,

Свою я душу заложил,

Чтоб заслужить твою любовь.

Твоим зеленым рукавам…

Я наряжал тебя в атлас

От головы до ног твоих,

Купил сверкающий алмаз

Для каждой из серег твоих.

Твоим зеленым рукавам…

Купил я красные чулки,

Расшитые узорами,

Купил тебе я башмачки

Нарядные, с подборами.

Купил гранатовую брошь,

Браслета два для рук твоих.

Таких браслетов не найдешь

Ты на руках подруг твоих.

Из серебра купил ножи,

Позолотил их заново.

У самой знатной госпожи

Такого нет приданого.

Тебе прислал я слуг своих

В твоем дому прислуживать.

В зеленый шелк одел я их,

И в галуны, и в кружево,

Чтоб на руках тебя несли

Они порой ненастною,

Чтоб не коснулась ты земли

Подошвою атласною.

Весь день твой услаждают слух

И музыка и пение.

Но ты меня, мой милый друг,

Отвергла тем не менее.

Одну надежду я таю,

Что, как ты жестока ни будь,

Любовь несчастную мою

Вознаградишь когда-нибудь!

Пусть ты глуха к моим мольбам,

Мучительница милая,

Твоим зеленым рукавам

Послушен до могилы я.

Твоим зеленым рукавам

Я жизнь безропотно отдам.

Зеленые, словно весною трава,

Зеленые рукава!

(в переводе Самуила Маршака)

Затем Вивиан порадовала друзей балладой “Красавица Мэй”:

Этот вечер ясным и теплым был —

Мэй доила коров своих.

А мимо скакали дворяне гурьбой,

И было с дюжину их.

И сказал один из всадников ей:

— Не покажешь ли путь попрямей?

— А если случится беда, что тогда? —

Спросила красавица Мэй.

И стояла туманная теплая ночь,

Когда в дом вернулась она.

— Где была ты, моя дорогая дочь,

И, сдается мне, не одна?

— О родитель, напал на овечку лис;

Он из знатных господ, говорят.

Он приподнял шляпу, со мной говоря,

И настойчив был его взгляд.

И покуда шесть месяцев шли и прошли,

А потом еще три подряд,