Перед моим отправлением в Польшу N протянул мне тонкую папку, в которой находились небольшие досье на руководителей и важных лиц лагеря. Так я заочно познакомилась с Карлом Фричем, Рудольфом Хессом, Генрихом Гиммлером, Карлом Клаубергом, Йозефом Менгеле и другими. Однако с последними тремя меня позже связали более тесные взаимоотношения, если это можно так назвать.

Дорога из Будапешта в Польшу прошла без всяких происшествий, без особых трудностей я проникла и на территорию лагеря. Но потом все пошло не так, как я хотела, и, в итоге, все вышло из-под контроля. После нескольких инцидентов начальство лагеря заинтересовалось мною и отдало приказ о моем аресте, после которого меня отправили в Германию. Тогда я не знала, куда и зачем меня везут. Я думала, что, скорее всего, на расстрел, но все оказалось иначе.

Меня отвезли в замок Вевельсбург и поместили в один из подвалов как редкий артефакт, который должны были бережно хранить до тех пор, пока хозяин не придет на него взглянуть. В замке обо мне действительно заботились, несмотря на то, что я жила в сыром подвале. Кормили довольно сносно, дали теплую одежду. Через несколько дней жизни в подземелье я проснулась от странного чувства дежавю. Где-то, когда-то что-то подобное уже происходило со мной. Вся моя жизнь текла словно по спирали.

Через несколько дней ко мне спустилась худощавая немолодая женщина и протянула одежду – обычную блузку и юбку. Я переоделась, и двое молодых солдат в форме СС повели меня наверх. Стоило мне ступить на последнюю ступеньку, ведущую из подвала, как я поняла, почему испытываю чувство дежавю. Много лет назад меня так же вывели из подвала и отвели на бал, после которого уложили на алтарь, где я должна была провести свои последние минуты.

Солдаты подвели меня к двери, возле которой уже стоял Генрих Гиммлер, нервно протирая свое пенсне.

– Ах, вот и вы! Прошу вести себя хорошо, иначе будет хуже, – сказал он мне по-немецки.

Я ничего не ответила.

– Отведите ее в центр зала и посадите на стул. Никуда от нее не отходите, – приказал он солдатам, после чего открыл перед нами дверь.

Один из солдат подтолкнул меня в спину, и мне пришлось пройти вперед. Зал, куда меня привели, оказался просторнее того, где я танцевала свой почти предсмертный танец с Энтони. В этом помещении, круглом по форме, было много колонн. Я насчитала двенадцать штук. Пол выложили мозаикой: насколько я сумела тогда разглядеть, рисунок напоминал свастику. В центре этой свастики находился обычный деревянный табурет, на который меня усадили солдаты и встали по обе стороны. Вскоре в зале появился Гиммлер и сразу направился быстрой и уверенной походкой к главным дверям. Распахнув их, он произнес громко: «Добро пожаловать!» – и отошел в сторону. Вначале в зал промаршировали солдаты, каждый из которых встал возле одной из колонн. За ними последовали более солидные мужчины. Большинство – в форме СС со множеством орденов на груди, но были и мужчины в гражданской одежде. Следом за мужчинами вошли пять женщин, если я не ошибаюсь: три – в военной форме, а другие две – в строгих черных костюмах.

Я чувствовала себя каким-то музейным экспонатом, на который собралась посмотреть вся эта толпа. Люди расположились полукругом и с интересом разглядывали меня. Некоторые перешептывались, и я услышала не только немецкую речь, но и английскую, и французскую.

Время шло, но ничего не происходило. Я огляделась еще раз, – солдаты стояли по стойке смирно и смотрели куда-то вдаль, но я была уверена, что, как только я встану и попытаюсь убежать, они тут же схватят меня. Толпа все больше шумела. Кто-то достал фотоаппарат и сделал несколько снимков меня и толпы.

Глазами я отыскала Гиммлера, – он нервно переступал с ноги на ногу, как будто ожидая чего-то. Вскоре в главном проходе появилась женщина, принесшая мне одежду, она быстро подошла к Генриху и прошептала что-то на ухо. Тот довольно улыбнулся, по-мужски похлопал ее по плечу, после чего она удалилась.

– Мы вот-вот начнем! – громко сказал он на весь зал, толпа тут же замолчала.

Мне казалось, что в наступившей тишине я слышала стук своего сердца. Все стояли молча с застывшими в ожидании чего-то лицами. Они знали, кого или чего ждут, я же не догадывалась ни о чем. Мне должно было быть страшно, но весь мой страх куда-то улетучился. Я себя чувствовала спокойной, как никогда, и приготовилась ко всему, даже к смерти. В конце концов, мне было нечего терять.

Вскоре я услышала шаги, приближающиеся к залу. Шло несколько людей, судя по всему, довольно крупных, а также я различила стук трости по мраморному полу.

Наконец в темном дверном проеме появились три фигуры. Двое, скорее всего, были солдатами. Их выправка и уверенный взгляд говорили о том, что они явно состоят на службе в армии. В руках у них я не увидела оружия, но не сомневалась, что оно находится при них. Третий мужчина оказался выше солдат. Среди присутствовавших он единственный был в широкополой шляпе, скрывавшей лицо, в длинном черном кожаном плаще, развевавшемся, словно крылья. Рука в черной кожаной перчатке опиралась на трость из черного дерева, судя по всему, с серебряным наконечником и рукояткой. Знаком он приказал своим солдатам остановиться, а сам подошел ко мне.

– Сколько лет, сколько зим прошло с нашей последней встречи, но, как видите, судьба снова свела нас, – сказал он.

Казалось, кровь застыла в моих жилах. Я узнала этот голос и не хотела смотреть на этого мужчину. Мне и без того стало ясно, кто это. Однако он снял шляпу и, наклонившись ко мне, взял своей рукой в перчатке мое лицо и поднял до уровня своего.

Мои глаза встретились с глазами Энтони Шелдона.

– Скучала по мне? – издевательским тоном спросил он.

– Скорее надеялась, что ты сдох и твое тело пожирают черви, – ответила я.

– Какие грубые слова. Они не должны слетать с губ такой молодой красивой женщины, – сказал он.

Я заметила, что и Энтони не сильно постарел за это время. Прибавилось немного морщин на лице, однако, несмотря на прошедшие годы, его внешность осталась почти прежней. Это показалось мне странным. «Неужели он такой же, как и я? Не подвластен времени и старению?» – подумала я.

Позже я узнала – он старел с каждым днем и часом, что ему совсем не нравилось. Он искал различные способы, чтобы как можно дольше задержаться в этом мире, и лагеря с бесплатным биологическим материалом для опытов приходились для него как нельзя более кстати.

– Барон фон Соннешварц, благодарю, что соблаговолили посетить нас, – раздался голос Гиммлера.

– Я польщен вашей работой, Генрих, – сказал Энтони, который, как я поняла, теперь называл себя фон Соннешварц, оторвавшись от моего лица и выпрямившись во весь рост. – Я не думал, что вам удастся найти ее.

– Она сама пришла к нам в руки, – ответил Гиммлер.

– Какая ирония. Мотылек летел на свет и обжег крылышки, – усмехнулся Энтони, и вслед за ним засмеялось большинство людей, стоявших в толпе.

– Итак, – начал Энтони, бросив пальто своим солдатам и оставшись в черном костюме, – позвольте представить вам эту женщину. Я знал ее много лет назад и должен сказать, что это существо поразило меня. Она уникальна, и я потратил немало времени, чтобы найти ее. Теперь же, когда она здесь, я не боюсь признаться самому себе и вам, что мы имеем уникальный шанс улучшить арийскую расу и достичь небывалых успехов в медицине!