— Да, позиция была бы отличная.

— Жаль, что вы не оценили красоты. Внутренний храм удивителен даже теперь. Если эсператизму суждено воскреснуть, то возрождение начнется отсюда. Представьте, здесь до сих пор водятся трехцветные кошки! Сколько поколений сменилось, а они так и не ушли, это обнадеживает.

— Почему именно трехцветные, — полюбопытствовал Робер, — и разве церковь до большой чумы не запрещала держать кошек?

— Конклав запрещал мирянам немало из того, что дозволял себе. — Рука кардинала знакомо ласкала голубя. — Истина пыталась прорыть ход к Славе, но мышей встречали кошки, а почему трехцветные… Так повелось. Возможно, Адриан некогда подобрал такого котенка. По легенде, Слава изначально хотела сделать своим символом леопарда, но ей напомнили, что леопард-оборотень — спутник самого зловредного из абвениатских демонов, к тому же он слишком велик и нескромен. Адриан выслушал и согласился на маленькую скромную кошку, чем поверг собратьев во Ожидании в ужас, ведь кошка, по мнению первых эсператистов, презирает Создателя и оказывает услуги Врагу. Выслушав разъяренных магнусов, Адриан уступил еще раз и назвал льва. Больше возражений не нашлось… Можно мне угостить вашего стража?

— Да, — разрешил Робер. — Готти, возьми. Надо было отправить его к Валме.

— Зачем? Пусть придет и заберет. В этом году Фульгат и Эврот необычайно ярки, хотелось бы знать, к чему.

— Вам всегда хочется знать.

— А вам разве нет?

— Мне хочется знать, что все живы, а я знаю только про Марианну.

— Не лукавьте. Вы это же знаете про Октавия, Рокслея, Мевена, нашего изумительного барона, всех, кто здесь, с вами, и даже про не забывшего вас Салигана. Потерялась графиня Савиньяк, но она была с вашей дамой, за которую вы спокойны. Вы верите своему чутью, а я верю Пьетро. Его молитвы угодны святому Адриану.

— Да, — согласился Эпинэ, — глупость я сказал. Я хочу, чтобы все остались живы, и, ваше высокопреосвященство, я не верю в гибель Карваля. Не могу поверить! Салиган нашел цепь, с которой Никола не расставался, но на пожарах теряют и не такое. И Констанс… Ну почему он тянул с рассказом?!

— Помочь вам он не мог, а тяжелые сцены его убивают.

— Если Никола погиб, то вместо меня. Это я должен был идти на Колодезную, он меня не отпустил. Опять все из-за меня…

— Через десять дней Осенний Излом. Листья облетят тоже из-за вас?

— Простите… Я в самом деле пойду спать.

— Чуть позже. — Левий подхватил Робера под руку. — Во-первых, вам стоит взглянуть на былое величие при звездном свете, а во-вторых, я кое-что вам расскажу…

В свете факелов развалины напомнили Роберу разве что трапезную Лаик, насаженную на древнюю колоннаду. Левий обошелся даже без фонаря, и ночь достроила обрушенные стены, а звездное небо стало крышей. Иноходцу показалось, что в целом мире их лишь двое — он и кардинал.

— Я не успел найти нижний храм, — сказал Левий, — но его не может не быть.

— Наверное, вход замуровали. — Эпинэ припомнил усыпальницу Октавии и Франциска. — Неужели адрианианцы оставили в храме колодец?

— Меня это тоже удивило, — откликнулся Левий, — но это не колодец, хотя вода в нем сейчас и стоит. Загляните, это по меньшей мере любопытно.

Робер послушно шагнул вперед, но его опередил Готти. Пес вел себя странно. Открыв пасть, он задышал часто и коротко, как в жару, при этом увенчанный запыленным помпоном обрубок хвоста ходил ходуном. Затем он попытался копать, когда же из этого ничего не вышло — покружил, возбужденно поскуливая и нюхая воздух, и дурашливо боднул Робера башкой, виляя уже не хвостом, а всей задней частью туловища. Растянутые в улыбке губы и прижатые уши превратили его внушительную физиономию в морду разыгравшегося щенка.

Мимоходом погладив пса, Робер заглянул внутрь; он ничего не ожидал, а перед ним лежала красная звезда. Казалось, кто-то бросил на зеркало алую ройю на тоненькой цепочке, только не из золота, а из созвездий. Иноходец поднял голову — Фульгат подбирался к зениту, и он был по-предосеннему ярок, но вода ласкала иную звезду.

— Что это? — Руку словно потянуло к темному кругу. Зеркало разбилось, пальцы обдало чистым холодом, и они коснулись скользкого ровного дна.

— Кто знает, но Слава это не тронула, возможно, как-то скрыв. Не представляю, как они могли это сделать, церковные каноны и геометрия храма этого не позволяют, разве что помещение разделяла стена, от которой ничего не осталось.

— Вы видели?

— Что и где?

— В… — Как же объяснить? На язык просится слово «ара», но разве можно назвать воду золотом?! — Отражение звезды…

— Когда я смотрел, в зените стоял Конь. Само собой, я видел его в чаше.

— Фульгат тогда еще не поднялся. — Значит, «чаша»? Углубление, вода… Не придерешься, но не чаша оно. Не чаша! — Посмотрите сейчас.

— Охотно.

Алая ройя в воде и всего лишь звезда над головой, блуждающая звезда, что сейчас догоняет солнце.

— Видите?

— Только звездное небо. Отражение, надо признать, удивительно четкое. Фульгат просто изумителен.

— Это не Фульгат! Он ярче и… алей. Как ройя, а прочие звезды — золотая цепь. Я брежу?

— Не думаю. У меня есть два объяснения… Первое — в ордене Славы было много вашей родни и ваших вассалов. Отстоявший Барсину магнус Александр в миру звался Энио Марикьяре. Надо думать, он часто смотрел в эту воду, если тут, конечно, была вода…

— Р-ря!

— Готти! Готти, да что с тобой такое? По-моему, он что-то чувствует, что-то недоступное людям.

— Когда вы искали, куда ставить стрелков, пес был с вами?

— Нет, я оставлял его с Дракко за стенами.

— Тогда я объяснил бы его поведение самым простым образом: пес учуял хозяина. Валме написал, что был здесь, а волкодавы славятся остротой верхнего чутья. К слову сказать, у наследника Валмонов — престранный гороскоп: его солнце гармонизировано растущей луной, и при этом ни один аксенай толком не аспектирован. Мне подобного видеть не доводилось.

— Это что-то значит? — из чистой вежливости спросил Эпинэ.

— В том-то и дело, что почти ничего. Совесть нашего друга подобна кошке: если и падает, то на четыре лапы, а в остальном эта книга не для астролога. Впрочем, ваш гороскоп при всей его кажущейся простоте не лучше. Согласно науке, шанс выбраться из Ренквахи имел ваш брат Арсен, но не вы. И не спрашивайте меня почему, я не знаю ни как вы с Вороном выжили, ни отчего Карлос Алва, Эгмонт Окделл и ваш брат мертвы.

— Значит, Арсен погиб вместо меня!

— Вы опять! И почему «вместо»? В вашем роду время от времени рождаются люди, над которыми звезды в лице астрологии не властны, мы говорили об этом с графиней Савиньяк. Да, вы спаслись, или вас что-то спасло, но не разумней ли причину гибели вашего брата искать в нем самом? Впрочем, у цепи с красным камнем, которую вы видите, может быть и другое объяснение — вы тревожитесь о генерале Карвале, и вам мерещится находка Салигана. Возможно и нечто среднее: вы думаете о вашем Никола, а это место превращает вашу тревогу в видение.