Гонвалон встал и взял ее за руку. За то, что он ничего не сказал, она была ему благодарна. Несмотря на то что у них было так мало времени, он знал ее лучше, чем кто бы то ни было. «По крайней мере, с тех пор, как умер Дуадан», — с горечью подумала эльфийка. Даже могущественные небесные змеи не умели читать ее мысли. А Гонвалону достаточно было посмотреть на нее, чтобы узнать, что творится в ее душе. Он знал, когда его молчание поможет лучше всяких слов.

Эльфийка сжала его руку. Она была теплой и мозолистой. Сильная рука, которая сделает для нее все. Вспомнила о том, как он восстал против Золотого. В этот миг он не мог ожидать ничего, кроме смерти. Он противопоставил свою любовь к ней верности небесным змеям и из-за нее стал отверженным. Пока что его еще терпели в Белом чертоге, однако все драконники видели, что он потерял татуировку, печать союза между ним и Золотым. А теперь, когда она просила помощи у драконников, она снова был рядом. Она прижалась к нему, позволив себе мгновение слабости. «Рядом с ним я готова бросить вызов целому миру», — подумала она.

Дверь открылась, и из комнаты в коридор вышла Ливианна. Волосы ее были строго зачесаны назад, и эльфийка казалась неприступнее, чем всегда.

— Теперь мы готовы выслушать тебя, — произнесла она, жестом, полным совершенства и элегантности, указывая на открытую дверь.

Нандалее еще раз сжала руку Гонвалона. Туда он с ней не пойдет. Она должна выдержать это одна. Однако, несмотря на то что ее требование — в ее собственных глазах — было неэгоистичным и исполнено благородных помыслов, эльфийка чувствовала себя так, словно представала перед трибуналом.

Ливианна закрыла за ней дверь и заняла место за красно-коричневым столом, где уже сидели другие наставники, которые должны были выслушать ее. Это были хрупкая Айлин, которую едва не убили тролли, когда она вместе с Гонвалоном пришла за ней, чтобы принять ее в ряды послушников, и бледный Дилан, выглядевший так, словно был соткан исключительно из света и тумана. Взгляд его глаз со своеобразной серебристой радужкой, казалось, пронизывает ее до глубины души.

— Нандалее, расскажи нам, чего ты хочешь, — торжественно начал разговор Дилан.

Нандалее рассказала о том, как обнаружила Дуадана пленником Глубокого города, избегая упоминать о том, при каких обстоятельствах попала туда. Она рассказала о своем детстве, о том, как Дуадан был ее наставником и защитником, о том, какой безжалостной была жизнь в ледяной пустыне Карандамона. Она хотела, чтобы наставники поняли, что клан мог выжить только благодаря тому, что каждый безо всяких условностей вступался за каждого. Эльфийка надеялась, что они поймут, что судьба каждого безраздельно связана с судьбой всех остальных. Рассказывала о долгих охотах, об угрозе со стороны троллей — а затем подошла к той части, говорить о которой было труднее всего. К своей вине.

Она рассказала о том, как выследила белого шестнадцатиконцового и шла за ним на протяжении нескольких дней. Как тролль сокрушил гордого зверя своей дубинкой, и как она выстрелила в святотатца. Вообще-то одна стрела не могла убить тролля. Особенно если стрелять через всю поляну. Но она попала ему в глаз. Он умер на месте. Она рассказала, как преследовали ее тролли, поскольку тот тролль, которого она убила, оказался старшим сыном короля. Когда она уже была близка к смерти и уничтожила все следы, которые могли свидетельствовать о том, к какому клану она принадлежала, пришли Гонвалон с Айлин и спасли ее.

В этом месте Нандалее прервала свой рассказ и бросила взгляд на хрупкую эльфийку, сидевшую в середине. Однако вместо того, чтобы что-либо сказать, мастер-оружейница лишь сделала ей знак продолжать. Нандалее опустила взгляд. Она не могла говорить о своей вине и смотреть при этом в глаза наставникам.

— Не знаю, то ли я потеряла стрелу, то ли мой лук не сгорел в огне. Должно быть, что-то осталось, на чем был изображен олень. Это тотем моего племени, Бегущих с ветром. Он питает нас, воплощает наш идеал гордости и возвышенности. Мой поступок привел троллей к Бегущим с ветром.

Она рассказала о том, как ей не удалось спасти Дуадана и Фенеллу.

— Но у них остались некоторые из моего племени. Они пленники Кенигсштейна. Надежды нет. Спасти их — моя задача. И чтобы сделать это, я молю вас о помощи.

Нандалее стоило немалых усилий, чтобы поднять голову и посмотреть на троих наставников.

— Неужели я слышу в твоих словах обвинение, Нандалее? — произнес Дилан низким, звучным голосом. — Насколько тебе известно, это я призвал Белых змеев и командовал атакой по текущим под горой рекам.

— Я здесь не затем, чтобы обвинять, — поспешно ответила она, испугавшись того, что ее настолько неверно поняли. — Вы знаете, что делают тролли с пленниками?

— Они сожрут их, — заговорила Ливианна. — Только некоторые части. У самых храбрых — сердца, у умных — мозг. Быстрого бегуна лишат бедер. Это ритуал. И, насколько я слышала, жертвы могут присутствовать при этом, если нанесенные им раны не смертельны.

Холодность и деловитость, с которой говорила Ливианна, заставила Нандалее покраснеть от гнева.

— Ты говоришь об эльфах, которые ожидают своей судьбы. О моем клане. О товарищах, с которыми я прожила большую часть своей жизни.

— Товарищах? — вызывающе поглядела на нее Ливианна. — У тебя больше нет клана, Нандалее. Когда ты пришла в Белый чертог, чтобы стать одной из нас, ты оборвала все связи. Ты хочешь рискнуть нашими жизнями, чтобы спасти тех, кого должна была давным-давно забыть.

— Но разве мы не за справедливость? Разве мы — не надежда слабых и не ужас для всех тех, кто слишком вольно распоряжается своей властью? — взволнованно ответила Нандалее. — Какой смысл во всех наших поступках, если мы отказываемся от сочувствия?

— Ты уходишь в сторону, Нандалее, — остановила ее Айлин. — Если я правильно понимаю твою историю, у троллей вполне был повод злиться на твой клан. Они всего лишь мстят за смерть наследника трона. Не произвол руководит их поступками. И тем самым они становятся выше тебя, Нандалее. Это ты по прихоти убила тролля, когда тот опередил тебя на охоте.

— Тогда отведите к ним меня и обменяйте на пленников.

Ливианна поглядела на нее своими бездонными зелеными глазами. Думает об обмене?

— Теперь ты наша, — ответила Айлин. — Мы не отдадим тебя. Но и не станем заложниками вражды, которая не имеет к нам отношения.

— Они убьют таких же, как мы, — отчаянно настаивала Нандалее. — Что может иметь к нам больше отношения? Мы можем спасти их. У нас есть для этого сила!

— Ты что-то путаешь, Нандалее. Мы — мечи небесных змеев, — сложив руки на столе, Дилан поглядел на нее. — Меч нужно обнажить, сам по себе он из ножен не выскочит. И поскольку это так, мы не убийцы, несмотря на то что среди послушников есть те, кому это тяжело понять. Что бы мы ни делали, это происходит без ненависти. Мы выполняем приказы. Не мы решаем, жить кому-то или умереть. Мы исполняем приговор. Тем самым мы становимся всего лишь инструментами силы, которой подчиняемся.