Однако и времени раздумывать над всем этим у него не было. Как и в прошлый раз, казалось, что его дух покинул тело, взмывая, воспаряя, останавливаясь лишь у золотых врат Рая. Раньше он всерьез не задумывался об этом, полагая что был просто опьянен наслаждением. Теперь же он широко распахнутыми глазами воззрился на порхающих вокруг ангелов, чью перистые крылья нежно оглаживали его кожу. Облака парили вокруг них, солнце ярко светило, а небеса были окрашены в лазурный цвет.

Один из ангелов посмотрел на него, медленно улыбаясь.

— Свет и тьма, — скорее пропело, чем проговорило, это небесное создание. — Мило.

В этот миг Рейес осознал нечто ужасающее. Даника на самом деле была Всевидящим Оком, и ее дар был гораздо более сложным, чем кто-либо понимал. Поскольку она неким образом открывала переход между измерениями. Переход, за власть над которым, многие готовы были убить.

Сны преследовали Данику всю ночь. Мрачные сны, бурные и кровавые. Пламя Ада лизало ее кожу, дым клубился, зловонный, заполнял ее обоняние и заставлял содрогаться. Она тысячи раз бывала здесь, но зло никогда так сильно не влияло на нее.

Покрытые чешуей всех цветов радуги демоны толпились возле пещеры в какой-то горе. Вопли, душераздирающие вопли, отражались эхом от пропитанных кровью стен. Казалось, никто не замечает ее, поскольку демоны были слишком заняты перемещениями между прикованными повсюду душами.

Ее взор пал на одну человеческую душу, чьи черты приобрели внезапную четкость. Она изумленно открыла рот. Каким-то образом она увидела убитого ею Ловца. Как это было… как могло… нет, это невозможно.

«Всего лишь сон», — напомнила себе девушка.

— Скажи, что тебе известно про Око, — промурлыкал демон рядом с ним.

Ловец задрожал, сохраняя молчание.

Смеясь, демон принялся царапать его кожу, разрезая ее на ленты. Он вновь и вновь вопил, демон продолжал хохотать, и вскоре ее собственные крики присоединились к этой какофонии.

— Я здесь, ангел. Я здесь.

Голос Рейеса пробился в ее разум и вырвал ее из кошмара. Пот тонкой пленкой покрывал тело девушки. Она никак не могла сделать вдох.

Рейес обнимал ее, а она прижималась к нему, подпитываясь его силой.

— Что случилось? — спросил он, гладя ее по спине.

— Я видела, как демон пытал убитого мною человека, и допрашивал его обо мне. Просто обними меня крепко, — умоляла она.

Утром она нарисует увиденное. Сейчас же она просто нуждалась в своем мужчине.

Может быть, я — Око.

Может быть, я могу видеть загробный мир.

Кошмары всегда были столь реальными.

«Есть смысл в том», — предположила она, — «что они показывают правду».

Боже, ей стало дурно от этой мысли.

Рейес крепче обнял ее, рисуя пальцами узоры на спине. Прошло несколько минут, и она начала расслабляться. Ее чувства пришли в норму, плохое отступило пред хорошим.

Забавно, что именно демону удалось прогнать ее кошмары, подумалось ей перед тем, как девушка погрузилась в мирный сон.

Пришло утро, но номера мотеля оно не осмелилось коснуться. Солнечный свет не проникал сквозь плотно задернутые шторы единственного окна, и, должно быть, Рейес выключил электронные часы, потому что ярко-красные цифры не сообщали ей о времени суток.

Веки Даники медленно приоткрылись.

Аромат кофе коснулся ее, словно маня указательным пальцем, противиться которому она была не в силах. Девушка села, простыня сползла на талию, подставляя ее обнаженную грудь прохладному воздуху.

Вздрогнув, она вцепилась в ткань и натянула ее до подбородка, осматриваясь по сторонам. Рейеса не было в постели. Одежда его не валялась на полу.

Где же он…

Дверь распахнулась прежде, чем она успела хорошенько разозлиться. Яркий свет наконец-то ворвался в комнату.

Даника заморгала, даже прикрыла рукой заслезившиеся глаза.

— Отлично. Ты проснулась, — воскликнул Рейес, закрывая дверь.

Поскольку тени успешно прогнали свет, она опустила руку, шаря изголодавшимся взглядом по мужчине, который подарил ей столь небывалое удовольствие прошлой ночью — и не позволил ей сделать то же для него.

Он остановился у стола, и она заметила, что он держит в руках небольшой пакет.

— Завтрак на столе. Прости за небольшой выбор, но я купил, что мог, здесь, в мотеле, чтобы иметь возможность присматривать за номером и обеспечивать твою безопасность.

Огромным усилием воли она оторвала от него взгляд и посмотрела на стол. Чашка кофе, три сладких батончика и пачка чипсов ожидали ее.

— Идеально, — сказала она от чистого сердца. Не потому что она любила все это, а потому что он так беспокоился о ней. В животе ее заурчало. — А что в пакете?

— Рубашка, — кратко пояснил он.

Что это с ним?

Он опять держал дистанцию так, словно этой ночи и не было. Сузив глаза, она вновь переключила свое внимание на него. За последние дни она заметила, что он менял футболки, по крайней мере, три раза за день.

Она думала, что знает причину. Он не хотел, чтобы она видела пятна крови.

Раз ему пришлось с утра купить новую рубашку, значит, он резал себя. Опять.

— Сними рубашку, — приказала она.

Нерв дернулся под глазом мужчины. Он направился к ванной, бросая ей через плечо:

— Ешь, прими душ, одевайся. Сегодня мы встретимся с твоей семьей.

Ее сердце подпрыгнуло при этой мысли, выдавая всю нервозность, которую она вчера отрицала, а также нетерпеливое возбуждение.

Счастливы ли они? Скучают ли они по ней так же сильно, как и она? Почему все они собрались вместе, не позвав ее?

Отбросив вопросы на время, Даника вскочила с кровати и подбежала к ванной. Обнаженная, она повернулась и, расставив руки, схватилась за откосы, не позволяя Рейесу войти.

Он остановился в миллиметре от нее.

Ее соски мгновенно затвердели, стремясь к его прикосновению, к его губам. Постоянно исходящий от него аромат сандала окутал ее.

Она облизала губы.

— Сними рубашку.

Его темный взор прильнул к ней, становясь все более горячим с каждым новым дюймом… все ниже и ниже… Кожа ее покрылась пупырышками, а колени подогнулись.

— У тебя самое милое маленькое тельце из всех, что я видал, — жарко произнес он.

— Сп-спасибо. А теперь — рубашка. Ты не сможешь отвлечь меня.

Его свободная рука легла на откос, как раз под ее ладонью, словно ему надо было за что-то держаться. Дерево хрустнуло от его хватки, хотя он старался сохранять беспечное выражение лица.