— Неужели ты сама хочешь, чтобы я отправился на поиски новых приключений?!

Белоснежка кокетливо улыбнулась ему:

— При условии, что возьмешь меня с собой. И что приключения будут не слишком уж опасными. Кроме того, ты видел, на что я способна. Я гениальная!

Король Король испустил глухой печальный стон.

— Папа, что случилось? — спросил Дункан.

Король поднял голову (от охватившей его грусти он буквально упал лицом в запеканку):

— Ты же только-только вернулся, а уже собираешься снова нас покинуть!

— Ну, не прямо сейчас, — ответил Дункан. — Думаю, этот замок будет нам домом некоторое время.

— Юпи-и-и-и! — завопил король Король.

Королева Абрикосса запрыгала на сиденье. Близняшки забарабанили по столу спаржей. Белоснежка ласково погладила Дункана по голове, и он залился краской. В этом зале было по меньшей мере пять человек, которые и вправду считали его героем.

* * *

Господин Тролль стал настоящей знаменитостью, а все благодаря последней балладе Лейфа Лирика «Тролль и великанша». В балладе пелось об отважном тролле, который защитил замок юного короля от злой великанши.

— Это правда не быть, — объяснял господин Тролль своим согражданам в Тролльем Месте. — Зато Тролль получаться положительный герой.

Тролли плясали и радовались. А потом пошли на соседнюю ферму награбить еще брюквы.

* * *

— Хочешь супа из репы? — Рапунцель предложила кастрюлю Густаву, а себе налила в единственную в доме кружку.

— Ты что, ничего другого не ешь? — проворчал Густав.

— Я ведь уже несколько дней твержу: тебе не обязательно здесь жить, — сказала Рапунцель и зажгла еще несколько свечек. — Мне и одной неплохо. Тебе не обязательно за мной присматривать.

— Сам знаю. — Густав подошел к окну и выглянул наружу — там лило как из ведра. — Просто, понимаешь, тебе туго пришлось во время нашего набега. И потом, вид у тебя был какой-то испуганный. Вот я и решил составить тебе компанию.

Рапунцель хихикнула:

— Да ты за все это время и двух слов не сказал, — заметила она. — Если ты здесь ради того, чтобы составить мне компанию, может быть, хотя бы поговорим?

Он поглядел на нее через плечо:

— О чем нам разговаривать? О репе?

К домику Рапунцель медленно подъехал Фредерик верхом на кобыле, накрыв голову насквозь промокшим сюртуком, от которого не было никакого проку. Вспыхнула молния и высветила огромный силуэт Густава у окна.

«А я ведь понимал, что ехать сюда глупо», — подумал Фредерик. Развернул лошадь и двинулся восвояси.

— Может быть, Густав, мы поговорим о том, почему ты здесь на самом деле? — проговорила Рапунцель. — Ну, к примеру, потому, что без Лиги Принцев ты какой-то потерянный? А может, потому, что ты боишься возвращаться домой к братьям?

Оба предположения были совершенно верны, однако Густав, конечно, не признал бы этого ни за что на свете.

— Эй, я не боюсь, я вообще ничего не боюсь! — Он развернулся к ней лицом. — А братьев — меньше всего! Между прочим, именно поэтому и не люблю с тобой разговаривать, ясно тебе? Вечно ты воображаешь, будто знаешь, что делается у меня в голове!

— Что ты, Густав, я не претендую на то, чтобы понимать тебя. Просто я хочу тебе помочь. Такова моя природа.

— Да? А моя природа… — Густав вдруг склонил голову набок, словно любознательный бигль. — М-да… наверное, я тоже хочу помогать людям. Только без этих твоих слюней и соплей.

— Как приятно, что ты ценишь дело всей моей жизни, — вздохнула Рапунцель.

— Это тоже была ирония, прикинь, Белобрыска! — ухмыльнулся Густав. — Кажется, я от тебя поднабрался. В общем, ты дело говоришь: тебе моя помощь не нужна. Но кому-нибудь вполне может понадобиться. Чего мне тогда тут рассиживать? — Он схватил свой заплечный мешок (ничего лишнего, одни кинжалы и солонина) и вышел на крыльцо.

— Куда ты? И что ты собираешься делать?

— Буду странствовать там и сям, — пожал плечами Густав. — Сражаться с чудовищами, спасать крестьянских детишек. В общем, все как положено настоящему герою.

— Прямо под таким ливнем? Пойми меня правильно, я хочу, чтобы ты ушел, просто можешь переждать непогоду.

— Дождя я не боюсь! — объявил Густав, а между тем длинные мокрые пряди уже облепили ему лоб. Погрозил небу кулаком и весело крикнул: — Вы уж расстарайтесь, тучки! — Потом рассмеялся и обернулся к Рапунцель, стоявшей на пороге. Она тоже засмеялась. И тут сердце у Густава отчего-то забилось сильнее.

— Кстати, — сказал он. — Спасибо, что спасла мне жизнь.

* * *

Через час после того, как Лиам обрек себя на добровольное заточение в авонделльской темнице, его там разыскала Шиповничек.

— Вот болван! Что ты тут делаешь?! — воскликнула она.

— Да мне тут самое место, — буркнул в ответ Лиам. — И вообще мы с тобой терпеть друг друга не можем. Так что наша семейная жизнь сама по себе тюремный срок.

— Избавь меня от театральных монологов! — Шиповничек скрестила руки на груди. — А то как бы я не пожалела!..

Лиам с подозрением взглянул на нее:

— О чем еще?

— Я только что от Архижреца Авонделльского, попросила его аннулировать наш брак. Ты свободен.

— Как это?..

— Прочисти уши, Лиам Нытик! Я аннулировала наш брак. Мы больше не муж и жена. И как будто мы никогда не были женаты.

— Зачем ты это сделала?

— А тебе-то что? Сделала и сделала. Ты никогда не слышал поговорку про дареного коня? Дают — не смотри в зубы, а бери и скачи галопом куда подальше, пока даритель не передумал!

— А тебе от этого какая выгода? — уточнил Лиам.

Шиповничек распахнула дверь камеры (впрочем, никто ее и не запирал).

— Зайчик мой, ты мне больше не нужен. Ни на что ты не годишься. Я тебе больше скажу, на сегодня то, что ты мой муж, это сплошные минусы и никаких плюсов. Прежде всего, в народе ты не слишком популярен. А кто знает, может быть, когда-нибудь я встречу человека, с которым и в самом деле захочу жить. В противоположность тебе. На которого мне совсем-совсем наплевать. Да-да, наплевать с высокой вишни. Ну вот, хорошо, что я это объяснила раз и навсегда.

Шиповничек привыкла, что перед ней преклоняются, пусть даже из страха или из лести, но в последнее время ей вдруг стало любопытно, а как это, когда ты кому-то нравишься. Или даже кто-то тебя любит.

— Короче, убирайся, — велела она. И удалилась.