Лонго, будучи очевидцем печальной судьбы своего босса Роя Уолфорда, не рассматривал ограничение калорий как приемлемое средство для решения проблемы, считая голодание «хроническим вялотекущим страданием». Но насколько затяжной хронический стресс пагубен для живых организмов, настолько же краткосрочный интенсивный стресс может быть полезен для них. Лонго считает, что периодическое, ограниченное по времени голодание (краткосрочный стресс) подавляет активность белка TOR гораздо эффективнее, чем частичное сокращение калорий. Следовательно, оно обладает более выраженными благоприятными эффектами. «Голодание действует гораздо сильнее, чем ограничение калорий, – говорит Лонго. – Это мощнейшее лекарство».

Но лекарство от чего?

Вот где история становится по-настоящему интересной.

Однажды, около десяти лет назад, знакомая Лонго, врач-онколог и исследовательница из детской больницы в Лос-Анджелесе Лизия Раффагелло рассказала ему об одной своей пациентке – итальянской девочке шести-семи лет, которая страдала редкой формой нейробластомы, злокачественной опухоли головного мозга. Она спросила у Лонго, может ли он как-то помочь девочке. Он ответил, что нет, потому что специализируется на исследованиях старения, а не рака. Вскоре девочка скончалась, но ее смерть заставила Лонго задуматься над тем, насколько нужным делом он занимается. «Мы с Лизией много спорили о том, насколько правильно сосредотачиваться на продлении человеческой жизни, если семилетние дети умирают от рака, а мы совершенно не знаем, как им помочь», – вспоминает он.

Лонго не был врачом, он был «специалистом» по дрожжам. Однако он внезапно осознал, что именно его дрожжи могут пролить свет на природу рака.

Когда он сажал свои дрожжи на голодную диету, те не только жили дольше обычного, но и становились невероятно устойчивыми ко всяким стрессам, вызванным действием свободных радикалов и различных токсинов. И хотя опухолевые клетки казались непобедимыми, Лонго знал, что на самом деле это не так. Дело в том, что раковые клетки должны постоянно есть, обжираясь, как Андре Гигант в буфете круизного лайнера. Один из способов, при помощи которого врачи определяют местонахождение раковой опухоли, – это инъекция глюкозы со специальным химическим красителем. Опухоль поглощает огромное количество глюкозы и при МРТ-обследовании начинает светиться ярким пятном. Лонго увидел в этой особенности раковых клеток их потенциально слабое место. Поскольку раковые клетки непрерывно едят и непрерывно растут, их белки TOR работают на полную мощность – что снижает их устойчивость к стрессу. В ходе лабораторных экспериментов он обнаружил, что подвергание раковых клеток интенсивному стрессу в виде отсутствия пищи существенно их ослабляет.

Он предложил Раффагелло и ее коллегам провести радикальный эксперимент: взять больных раком мышей и заставить их голодать столько времени, сколько они смогут выдержать, после чего ввести им огромные дозы химиотерапевтических препаратов, которые (что очевидно) окажут интенсивное токсическое действие на все клетки. «Я до сих пор помню, как изложил эту идею одному из итальянских коллег Лизии, – говорит Лонго. – Он посмотрел на меня, как на идиота, и сказал, что это самая глупая идея из всех, которые ему доводилось слышать».

Но результаты удивили всех: в некоторых экспериментах все голодавшие мыши пережили химиотерапию, тогда как все нормально питавшиеся мыши умерли. Казалось, будто голодание переключало нормальные клетки животных в защищенный режим, а раковые, наоборот, делало более уязвимыми к действию токсичных химических агентов. Исследователи предположили, что такая «дифференциальная устойчивость к стрессу» могла повышать эффективность препаратов, сосредотачивая их действие непосредственно на раковых клетках. Другими словами, из-за недостатка пищи раковые клетки слабели и легче погибали, а здоровые клетки переходили в защищенное состояние и меньше повреждались при химиотерапии.

Но испробовать этот метод на людях было не так-то просто. Было давно известно, что долговременное ограничение калорий позволяет предотвратить развитие рака у млекопитающих, в том числе у обезьян, однако неизбежная значительная потеря веса делала эту методику неприемлемой для онкологических больных, которые и без того сталкивались с проблемой резкого похудения. Онкологи были настроены скептически и не хотели подвергать своих пациентов еще большим страданиям. Пациенты поначалу тоже были не в восторге от этой идеи. «Никто не хочет голодать, и тем более люди, больные раком, – рассказывает Лонго. – Они говорили: "Что?! Вы хотите, чтобы я, больной человек, перестал есть?!" Людям такое лечение казалось, мягко говоря, странным».

Несмотря на сопротивление врачей, Лонго вместе со своим коллегой по лаборатории, доктором медицинских наук Фернандо Сафди, нашел десять пациентов с поздней стадией рака, которые добровольно согласились испытать на себе эту методику. Они голодали от двух до пяти дней (!), после чего прошли курс химиотерапии. На удивление, все десять человек сообщили о менее тяжелых побочных эффектах на фоне голодания. А у некоторых пациентов химиотерапия дала более выраженный лечебный эффект{157}. Результаты этого небольшого пилотного исследования оказались настолько интригующими, что в настоящее время проводится пять крупномасштабных клинических испытаний указанной комбинации краткосрочного голодания и химиотерапии, каждое из которых охватывает сотню пациентов. Эти исследования проводятся в Южнокалифорнийском университете, в Клинике Мейо, в Лейдене (Нидерланды) и других местах, и уже дали первые многообещающие результаты.

«Ключевым механизмом здесь является то, что я называю смертью от стресса, – объясняет Лонго. – В ходе эволюции здоровые клетки научились чутко реагировать на изменения внешних условий, в то время как раковые клетки в целом очень плохо адаптированы к смене внешних условий, особенно если условия близки к экстремальным».

Другими словами, голодание делает глупые раковые клетки еще глупее, а умные здоровые клетки еще умнее – или по крайней мере еще устойчивее к стрессу. Но мы бы вряд ли узнали об этом, если бы не открытие острова Пасхи.

Удаленный форпост в Тихом океане, в более чем 3000 км к западу от Чили, остров Пасхи знаменит своими таинственными каменными статуями в виде гигантских голов. В 1960-х гг., когда правительство Чили решило расширить аэропорт, чтобы принимать больше туристов, остров посетила канадская экспедиция – ученые хотели взять образцы земли и растений, прежде чем будет нарушена эта изолированная экосистема.

В одном из образцов ученые обнаружили уникальную бактерию Streptomyces hygroscopicus, название, которое звучит как, словно это какая-то гадкая зараза, из тех, что можно подхватить в питьевом фонтанчике на автобусной станции. На самом же деле это довольно безобидный микроорганизм – по крайней мере для людей. Но в темном подземном царстве между этими бактериями и грибами ведется жесточайшая химическая война. Например, плесень вырабатывает пенициллин, чтобы убивать бактерии, – отсюда его антибиотические свойства. Бактерии дают отпор, вырабатывая собственные яды. Канадские исследователи из фармацевтической компании Ayerst в Монреале обнаружили, что бактерии Streptomyces hygroscopicus выделяют необычное антигрибковое вещество, которое они назвали рапамицином (в честь названия острова Пасхи на местном наречии – Рапа-Нуи).